Запоздалые мысли
Автор Патти Моралес



Обстановка: Кенди видит Терри, играющего в бродячем театре, и все происходит так, как описано в манге… с той разницей, что Терри уверен, что он действительно видел ее и поэтому после того как пьеса кончается, он бросается ее искать.

*******

Терри вышел из разваливающегося театра. Она не могла уйти далеко; пьеса только что закончилась. Он был все еще шокирован, но уверен, что он видел ее, там сзади толпы, не отрывающую от него взгляда. Я не настолько пьян, чтобы у меня начались галлюцинации… по крайней мере, не ее, сказал он себе с внутренней усмешкой.

Снаружи было прохладно, а Терри все еще был в своем сценическом костюме. Но в его состоянии ему было все равно. Он ощутил мощный прилив адреналина в тот момент, когда осознал, что Кенди была в театре, и это заставило его наконец-то реагировать, преодолеть свое жалкое состояние и возобновить игру с обретенным оптимизмом, но после этого он забыл обо всем кроме нее. Ее золотые, словно аура волосы, обрамляющие ее печальное лицо, ее прекрасные глаза, искрящиеся... были это слезы? Неудивительно, что она плакала, с укором подумал Терри, оглядываясь вокруг, неистово ища ее след. Это должно быть был лишь взгляд… и великий Терроз Гранчестер вернувшийся в состояние жалкого пьянчуги, забывающий свои строки, играющий этой третьесортной яме… Я не виню ее за то, что она ушла отсюда как можно дальше. Но я должен ее увидеть; поговорить с ней. В этот раз я не позволю ей уйти, не сказав ни слова.

Терри видел любопытные взгляды на лицах прохожих. Он привык быть узнанным, но он знал – в этот раз это не его слава, а его нечесанные локоны и дешевый наряд, заставлявший его выделяться среди прохожих. Он не обращал на них внимания и продолжал бежать, в поисках Кенди.


*******



Кенди продолжала свой путь, удаляясь от театра. Ее взгляд был размытым от слез, ее сердце ощущало свинцовую тяжесть, ее дыхание было затрудненным и болезненным. Терри, думала она, что ты сделал со своей жизнью? Почему ты делаешь такое с собой... и – с ней? Кенди тяжело сглотнула. Даже после всего этого времени пытаясь забыть любовь, что она чувствовала к Террозу, и убедить себя, что ему лучше быть с Сюзанной, она не могла заставить себя произнести ее имя. Это шло вразрез с ее бескорыстной и великодушной натурой, и поэтому она упрямо сражалась с этим… но она не могла не чувствовать укол ревности каждый раз, когда она думала о них обоих.

Вся эта боль, через которую мы прошли… ради чего? Ты обещал мне, что попытаешься быть счастливым и сделать ее счастливой тоже. Это разбило мое сердце, но я должна была покинуть тебя там тогда, потому что не было другого выхода… другого честного пути… о, Терри, почему я должна была увидеть тебя в таком состоянии? Она подавила рыдание, пришедшее, казалось, из самых тайных уголков ее сердца. По крайней мере, ты, кажется, окончательно обрел свое самообладание, так, как хочу тебя запомнить: высокий, гордый, уверенно декламирующий свои строки... ты выглядел таким красивым… о, я бы все отдала за то, чтобы ты обнял меня еще раз, чтобы я смогла сказать, как сильно я люблю тебя… бесполезно отрицать это, я все еще люблю тебя… но это невозможно… ты принадлежишь ей… я должна похоронить эту любовь глубоко внутри, сурово сказала она себе, не обращая внимания на боль в груди.

Поезд мыслей Кенди был прерван, когда она услышала сзади поспешные шаги. Улица, выбранная ей случайно в печали, была почти пуста, и она поняла, что заблудилась. Внезапно она почувствовала страх, и холодок пробежал по ее позвоночнику.

А потом сзади она услышала его голос.

«Так это действительно ты… Я боялся, что мне это привиделось.»

Кенди застыла, не смея повернуться и посмотреть в лицо обладателю голоса, который она так хорошо знала. Она заставила закрыться свои глаза, а слезы бежали сквозь ее ресницы. Он видел меня! Она задрожала, от холода ли, или от какого-то неясного страха, она не знала. Она надеялась, что он ее не узнает, но он узнал. А затем что-то странное шевельнулось в ней. Пожалуйста, о, пожалуйста, продолжай говорить, подумала она пылко.

«Почему ты убегала от меня?» сказал Терри, а горечь слышалась в его голосе. «Кенди, ты даже не взглянешь на меня? О, не отвечай… Могу представить. Полагаю, я выгляжу довольно жалким, не так ли? Наверняка ты не ожидала такого.»

Кенди пожелала, чтобы земля под ее ногами разверзлась и поглотила ее. Он что, не понял? Она велела себе двинуться и встать, наконец, к нему лицом. Но она так и не могла взглянуть в его глаза. Кровь стучала в ушах так громко, что она была уверена, что Терри мог слышать это.

«Это не так… это не так, Терри,» сказала она, наконец, удивленная, что она произнесла-таки его имя. Это было так больно; все эти дни она не осмеливалась произнести его вслух, но сейчас… он был здесь, говорил с ней, стоящий твердо и свободно перед ней, и она вдруг почувствовала, будто узел внутри ее сердца начал развязываться. Ее колени ослабели, и она почувствовала странное тепло. Я должно быть краснею, подумала она. Ну-ну.

Терри пытался посмотреть в глаза Кенди, которые она упрямо отворачивала; его лоб наморщился, на лице было выражение беспокойства, а кулаки были сжаты. Он намеревался найти ее, отчаянно сознавая, что он бы не смог перенести ее очередной потери. Но алкоголь и неожиданный поворот его представления, который наполнил его, потеряли всю свою силу в тот момент, когда он нашел ее. И теперь она стояла менее чем в 2 метрах от него, дрожа и потупив взор, настолько настоящая! Он подумал, что потерял все свои силы, и чувствовал себя, как воздушный шар без плавучести. Но одно он знал: он должен удержать ее здесь, настоящую, живую, так долго, как он мог. Ему было нужно продолжать говорить с ней, чтобы она не повернулась и убежала еще раз.

«Кенди,» сказал он мягко, а его губы ласкали каждый слог, «Мне надо поговорить с тобой… пожалуйста, не уходи прямо сейчас,» сказал он, поднимая обе руки, потому что от звука своего имени Кенди вздрогнула, как маленькая птичка, и Терри внезапно переполнило желание обнять и утешить ее, так больно это было.

Кенди почувствовала, что разрывается надвое. Часть нее кричала хранить обещание, данное в тот роковой день их расставания с Терри; она была обязана быть сильной и избегать смотреть в его глаза, эти глаза, которые она прекрасно знала – глубокие, цвета морской волны, или она знала, она бы расстроилась. Она была достаточно сильной, чтобы выбрать этот болезненный курс действий; она не была уверена, будет ли она сильной сейчас, столкнувшись с этой дилеммой снова. Но в то же время все струны ее сердца были тронуты звуком его голоса и его физическим присутствием, и глубокое странное стремление, сначала медленное, но неостановимое как лавина, шевельнувшееся в ее груди, угрожающее погрузиться каждой частичкой упрямства в ней. Он произнес мое имя… он произнес мое имя. Кенди ощущала, как ее защита тает как снег под солнцем, заставляя умолкнуть внутренний голос ее сознания…

«Не уйду,» сказала она низким голосом.. Я не смогла бы, даже если бы захотела, прошептала она по себя.<

«Хорошо», сказал он с облегчением. «Это место…» Терри кивнул в направлении театра «…Я не представляю, чтобы ты захотела вернуться туда даже на минуту и подождать, пока я надену что-нибудь более подходящее, не так ли? Я замерзаю» заметил он с остатком своего фирменного юмора.

Кенди обнаружила, что улыбается, несмотря не свою нервозность. Как она могла сопротивляться ему? Как он умудрился очаровать ее, как каждый раз?

«Идет,» согласилась она, а затем с усилием: «Только побыстрее… Мне не нравится это место.»

«Мне тоже,» сказал он с улыбкой, и на секунду он снова стал прежним Терри.


*******



Итак, они вернулись в бродячий театр, идя рядом, но аккуратно сохраняя дистанцию. Кенди верила, что она умерла и попала на небеса, ибо она уже была там, идя рядом с Терри, и несмотря на то, что между ними произошло, это был еще остаток их старых близких отношений. Ни один из них не заметил, но они приняли одинаковый ходовой ритм – их тела чувствовали себя удобнее вместе больше, чем они бы могли сознательно признать. В своем смущении Кенди могла представить, что она слышала в себе голосок, говорящий, что ей не следует этого делать, а следует повернуться и уйти ради них самих, ради чести; но она была слишком переполнена чувствами, чтобы уделить внимание своему сознанию, и она просто отпустила себя, наслаждаясь близостью Терри.

Они не говорили друг с другом, но ни один не чувствовал необходимости – еще нет, во всяком случае. Затем они подошли к задней двери театра, и Терри поднял грязную занавеску.

«Я вернусь через секунду. Надеюсь, ты не слишком замерзнешь; я бы пригласил тебя, но здесь не очень чисто».

Кенди тряхнула головой. «Не волнуйся, я подожду тебя снаружи. Я не замерзну до смерти».

Терри исчез за занавеской, и Кенди испустила искренний вздох, сформировавшийся в облачко на холодном воздухе. Все произошло так быстро, и ее эмоции взяли верх. Где было ее воля? Почему она так внезапно забыла о своем твердом решении держаться подальше от Терри, оставить его жить своей жизнью? Что изменилось? Потом она вспомнила голос Терри, и ее реакция, прихлынувшая волна чувств, наводнившая ее, когда она осознала, что он нашел ее. Она все еще любила его, неважно как усердно она старалась его забыть. Может, она была не такой сильной, как ей думалось, пробормотала она про себя.

А что произойдет сейчас? Я нарушила свое обещание… или нет? Я ушла из театра, думая, что Терри меня не видел… Это был он, кто пришел за мной. Кенди распахнула глаза. Он пришел за мной! То, что он не сделал в больнице после последних объятий, он сделал сейчас… Тогда он выбрал остаться с ней и отпустить меня… о, и жестоко это задевает! Но сейчас… он бежал за мной, ему не терпелось поговорить со мной… Могло ли это быть? Может ли он еще чувствовать что-то ко мне? Кенди сжала кулачки внутри шерстяных рукавичек. Что ж, я здесь, и собираемся поговорить. Я удостоверюсь, что все, что не было сказано раньше, будет сказано сейчас.


*******



Несколько минут спустя Кенди и Терри сидели за столиком в маленьком почти пустом кафе. Терри заказал чай с бисквитами и расплатился несколькими монетами, и Кенди обнаружила свою прожорливость: она затолкала два-три бисквита в рот, выпив немного чая, и сразу почувствовала себя лучше. Терри держал чашку в обеих руках, глядя на улицу сквозь занавеси кафе. Теперь он был одет в темно-серый костюм с шерстяным свитером внизу. Он выглядел необычно неаккуратно, его костюм давно нуждался в чистке, а на локтях был поношенным и почти порванным. Его волосы также выглядели чуть взъерошенными; они были связаны в хвостик, и Кенди поняла, что он не расчесал их, распустив. По природе опрятная, и с сознанием красоты, что способствовало укоренению ее обучению сестринскому делу, Кенди знала, этот вид может многое сказать о человеке, и то, что унылый взгляд Терри говорил ей, что он был глубоко обеспокоен. Даже в Академии Св. Павла, где он старался восставать против суровой дисциплины сестры Грей, не затягивая свой галстук и используя другие подростковые штрихи, у Терри всегда был вид природной элегантности, не только в одежде, но и в том, как он себя преподносил. Теперь же его плечи были опущены, а сам он выглядел усталым побежденным или просто, будто ему было наплевать, что его внешний вид мог раскрыть его внутреннее смятение.

Кенди потихоньку пила свой чай молча. Она знала, что прошлые месяцы не были легкими для нее, но после их решения о разрыве она сказала себе, что Терри заново строит свою жизнь бок о бок с Сюзанной, и поэтому борется за счастье. Было шоком узнать, что у Терри было тоже тяжелое время. И что он делает, играя в этом дешевом маленьком театре после своего бешеного ряда успехов на Бродвее? Она решила обсудить этот вопрос.

«Терри,» тихо сказала она, но несмотря на это она заметила, что он вздрогнул, будто он полу-спал или глубоко потерялся в какой-то мечте. Он внимательно посмотрел на нее, его зелено-синие глаза сфокусировались не ее. Кенди ощутила, что снова краснеет. «Я хотела бы знать… что ты делал в этом театре? Я была поражена, увидев твое имя, и подумала, что это был рекламный трюк, я никогда не ожидала увидеть тебя в…»

«В таком хламе, ты имеешь в виду?» Терри криво ухмыльнулся. «Я тоже хотел бы знать. Полагаю, я был не в состоянии осознать окружающую обстановку».

Кенди знала, что он хотел сказать; несмотря на то, что он переоделся, она могла заметить, что он предавался курению и пьянству, настолько очевидно, что алкоголь был причиной его рассеянности… но что заставило его запить сначала?

Терри вздохнул и снова посмотрел в окно. «Мне было нелегко после нашего разрыва». Кенди сглотнула; он ушел по прямому подходу. «Я продолжал говорить себе, что обязан держать мое обещание тебе; и если ты была достаточно сильной, чтобы уйти из того помещения и моей жизни, то я, по крайней мере, должен быть настолько сильным, чтобы отпустить тебя и продолжать жить той жизнью, которую ты мне вручила… Но это было очень трудно, и после первых дней, когда я чувствовал себя просто оцепеневшим от шока, это стало действительно больно. Я знал, это был мой выбор, и это был только честная возможность, но это не сделало ее легче. Я провел несколько дней плавая в забвении, если бы это не было ради театра, я бы просто заперся в своей квартире и так и провел бы время. Но Роберт настаивал, все работали, и пьеса была столь успешной… Я обнаружил, что могу читать свои строки почти автоматически, настолько текст отпечатался в моем мозгу после долгих репетиций. И так я играл. В самом буквальном смысле этого слова», иронизировал он. «Я играл роль, на сцене и за ней; можно сказать, я прятался за актера».

Кенди слушала и наблюдала за ним вблизи; она лишь несколько раз видела его таким открытым, прямым, почти резким, так что она была немного шокирована. Хотела бы она знать, был ли это алкоголь в его венах, сделавший его таким искренним. Ему неважно, подумала она, ему так горько… он говорит правду без всяких прикрас… и что правда! Действительно ли ты так страдал? О, если бы я знала!


*******



Терри протер глаза. Воспоминания, казалось, причиняли ему физическую боль… или, может, выпитый алкоголь, начинал проявлять свои последствия, и у него начиналось похмелье, подумала медсестра внутри Кенди. Она продолжала смотреть на него молча, не зная, что сказать или сделать, все еще расстроенная его стихийным признанием. Он продолжил.

«Когда оцепенение прошло, было так ужасно, что я начал пить, чтобы суметь справиться с моей ситуацией. Вскоре это превратилось в замкнутый круг. Я пил, чтобы чувствовать себя лучше, а потом на следующее утро я чувствовал ужас, так что я пил снова, чтобы забыться… Итак, теперь ты знаешь. Я жалкий пьяница». Терри ухмыльнулся, допил свой чай и посмотрел на Кенди, которая погрузилась в мысли.

«Терри,» сказала она, «но что насчет…» она заставила себя сказать это. «Сюзанны?»

Он не увильнул, заметила она. Но темная тень, казалось, омрачила его глаза на миг.

«Она все еще в Нью-Йорке. Я думаю, она быстро поправляется».

«Ты думаешь?»

«Я не видел ее некоторое время, Кенди. От чего думаешь, я прячусь в этой свалке театра? Я сбежал из Нью-Йорка, мне было невыносимо быть рядом с ней, ее постоянным скулением и хныканьем, и что еще хуже, ее оживлением, когда ее мать обсуждала вопрос помолвки…» Кенди опустила голову и посмотрела на содержимое своей чашки, не полагаясь на выражение своего лица не выдавать свои чувства. «Мать Сюзанны была рядом с ней все время я не мог видеть ее одну… и я не знаю, было ли это лучше. Я не знаю… это было пугающе видеть ее такой зависимой, так сильно за меня цепляющуюся! Меня тошнило. Я не мог продолжать этот фарс. Так что я сказал ей, что должен уехать в путешествие на некоторое время. Я говорил смутно, но она так стремилась меня понять, доставить удовольствие, что она приняла это, как приняла бы и все остальное. Я не представлял в то время, но теперь я вижу… что за милую подходящую пару мы составляли… она – скулящий инвалид, я – бесчестный лжец…»

«Мне так глубоко стыдно за себя! Все мои обещания, все мои мечты… все потеряно! И все по моей вине! Что за поражение! О, Кенди, почему я говорю тебе все это?» тряхнув головой, сказал он с грустной улыбкой. «Моя дорогая Мисс Веснушка, ты не заслуживаешь, чтобы тебя всем этим обременять… ты оставила меня, чтобы я был счастлив, а я тут сижу и рассказываю тебе свои печали».

Глаза Кенди наполнились слезами. «Терри, ты прав, я не хочу видеть тебя несчастным… мне невыносимо видеть тебя таким», потому что я тоже очень люблю тебя, подумала она, «но ты также и не прав… Я хочу, чтобы ты был счастлив, а не быть очевидцем твоей боли. Это было таким шоком увидеть тебя… потому что я думала, что ты заново строишь свою жизнь и борешься за нее, и это заставляло меня жить дальше. Только это помогало мне: мысль о том, что ты был счастлив. Как мне жить теперь, зная, что ты несчастен? Я не хочу закрывать глаза; я хочу быть уверена, что у тебя все хорошо».

«Сначала всегда думает о других… ты ничуть не изменилась», заметил он с легкой улыбкой.

«Нет, Терри, сейчас я веду себя, как эгоистка. Мне нужно, чтобы ты был сильным. Я не смогу продолжать жить, если ты не будешь…» сказала она серьезно. Слеза скатилась по ее щеке. Терри выпрямился, глядя на нее с серьезностью.

«Кенди…»

«Нет, выслушай меня. Ты рассказал мне о своих чувствах; прекрасно, теперь я расскажу свои. Разве ты не понимаешь, что ты делаешь? Ты не только нарушаешь данные себе обещания; ты обманываешь меня и Сюзанну. И ты хочешь, чтобы я оставалась спокойной! Да как ты смеешь! Как смеешь ты это делать!» Она плакала, ее щеки горели, и Терри подумал, что никогда не видел ее такой мучительно красивой. «Мы столько страдали… Я знаю, и ты тоже, ты говорил мне… а теперь ты делаешь только хуже! Я могла простить тебе все что угодно: что ты оставил меня в Англии, что не сказал мне о несчастном случае с Сюзанной… но я не прощу тебе вот этого!»

Терри благоговейно посмотрел на нее. Из какого материала ты сделана, Кенди? подумал он. «Чего ты хочешь от меня? Ты что, просишь меня вернуться?»

Кенди выдержала его взгляд. «Я прошу тебя взять себя в руки.»

Терри тряхнул головой. «Кенди, я не могу. Думаешь, я не пытался? Но я не могу вернуться… этот путь для меня закрыт. Я не люблю Сюзанну. Я не могу жениться на ней, и что бы ты ни говорила, ничто не изменит моего решения».

«Что ты хочешь сказать? Ты помолвлен с ней! Ты обещал жениться на ней… потому что… потому что… она рисковала жизнью ради тебя! Ты обязан ей!»

«Это не означает, что я люблю ее,» ответил Терри медленно и обдуманно, «и так и есть. Я люблю тебя, Кенди. И всегда любил. И я могу быть жалким обманщиком и пьяницей, но все что я знаю, это то, что я не смог бы жениться на другой женщине, потому что я люблю только тебя, и всегда буду любить».

У Кенди перехватило дыхание. Ее сердце угрожало разбить ее грудную клетку в любой момент, и она ощущала, что все ее тело дрожит. Что? Что?

«Терри,» умудрилась она сказать, «не говори так».

«Я люблю тебя, Мисс Веснушка. Разве ты этого не знала?» сказал он со знакомым блеском в глазах. Кенди ушам своим не верила. Он любит меня! О, слава! Он любит меня! кричала часть ее, и она почувствовала, что ее наполняет неземная радость, но в то же время она не могла не сжаться от темного голоска, шепчущего ей на ухо. Нет! Это твой долг! Скажи ему! Она встретила его взгляд. Терри улыбался, его невероятно красивые глаза сияли, а лицо пылало. Все его тело кричало: я люблю тебя. И она знала, что всеми фибрами души хотела кричать в ответ: я люблю тебя тоже.

«Терри,» сказала она наконец, почти задыхаясь, «что бы ты ни чувствовал… ты должен понять… у тебя есть обязанность…» но она не смогла закончить то, что пыталась сказать.

«Ох, замолчи» сказал он, вставая и наклоняясь к ней. Он поднял ее и обнял своими сильными руками ее тонкую талию, затем одной рукой он мягко накрыл ее затылок и посмотрел ей прямо в глаза. Его лицо было лишь в паре сантиметров от ее лица, и спустя некоторое время, показавшееся Кенди вечностью, он поцеловал ее.

Она едва не лишилась чувств в его объятиях. Он любит меня… он здесь, со мной, и он любит меня… это было все, о чем она могла подумать. Все остальное затерялось в мерцающем тумане. Ее сердце преисполнилось радости, а чувства гудели. Губы Терри на ее губах, его руки обвивают ее, его теплое тело прижимается к ней, и она трепетала, с трудом веря происходящему…

Терри отступил. «Не шлепни меня опять!» сказал он. Кенди неохотно открыла глаза, все еще наполовину убежденная, что если она это сделает, то все исчезнет. Но это был Терри, продолжающий обнимать ее. И он открыто улыбался, а его глаза колебались так близко от ее, что она видела свое собственное отражение в темном зеркале его зрачков. И она могла ощущать вкус его поцелуя на своих губах. Она почувствовала головокружение. Затем реальность нанесла ей тяжелый удар.

«Терри, о Терри, что ты наделал? Зачем? И что ты собираешься делать теперь?» горестно спросила Кенди.

Терри хмуро взглянул на нее. Он медленно отпустил ее и сел на стол рядом с ней. Кенди резко опустилась на свой стул. Он сделал паузу, собираясь с мыслями, и сказал твердо, но с теплотой: «Кенди, когда я сказал, что не женюсь на Сюзанне, я говорил серьезно. Я не могу рисковать браком при таких условиях. Я совершил серьезную ошибку, подчинившись ее шантажу и шантажу ее матери. Не первую и не последнюю среди многих ошибок. Безусловно, я благодарен ей; если бы не она, инвалидом был бы я или еще хуже, кто знает. Но это предел благодарности. Я не могу отплатить ей женитьбой на ней. Она знает, что я не люблю ее, и это бы только добавило ей печали. Я должен сказать ей это. Это будет трудно, но иного пути нет. И я теперь это вижу».

«О Терри,» Кенди почти рыдала, «я никогда не хотела этого… отрывать тебя от Сюзанны».

«Ты не отрываешь меня от нее, Кенди. Я никогда не чувствовал себя связанным с ней. Обязанный чувством чести, я никогда не подозревал, что имел; связанный стыдом и жалостью – да. Но я никогда не любил ее… так, как я люблю тебя».

«Но ты нужен ей! Это разобьет ей сердце!» слабо настаивала она.

Терри вздохнул.

«Прощание с тобой – вот что разбило мое сердце, Кенди; я не могу жить без тебя, и я знаю, потому что я безуспешно пытался. Однажды мне было нужно, чтобы ты сказала мне, что делать, мне было слишком стыдно принять решение. Но теперь я знаю наверняка, что я хочу сделать, и ничто, даже ты, меня не остановит», сказал он с такой свирепой напряженностью, что каждое его слово пронзало сердце Кенди горько-сладкими стрелами. Внезапно она поняла, что слезы заструились по ее щекам.

«Я слишком много раз терял тебя. Я не потеряю тебя снова, Кенди».

Она онемела. Она мечтала о такой встрече; она жила, пряча тайное желание быть обнимаемой им вот так, еще раз, и каждый раз она упрекала себя и боролась с этим импульсом, пока не уверилась, что забыла. Но это продолжало гореть как уголек, глубоко и жарко в скрытом склепе. И теперь они снова были вместе, и он любил ее, и не покинул бы как в ее мечтах, и горькое пробуждение в реальности каждый раз. Это было настолько больше, что она не смела даже мечтать.

Но смогу ли я жить с этим, спросила она себя. Могу ли я принять любовь Терри, зная, какую боль это причинит Сюзанне? Мы сделали однажды свой выбор, и я оставила его, ибо знала, как он был нужен ей, какой ужасающей была бы ее жизнь без него… Я должна была принести эту жертву! Но другой внутренний голос сказал:

А что насчет тебя? Что было твоим существованием после той ночи, если не страшная пустота? Ты можешь лгать другим… а можешь ли себе? Можешь ли ты отрицать, как сильно ты его любила? Сколько ты выстрадала? Кенди сжалась, вспоминая ту ужасную ночь и последующие дни. А Терри… Я думала, что так ему будет лучше… Я приняла это решение ради него… но это в конце концов сделало его несчастным…

Кенди ощутила шок. Я сделала его несчастным! Это была я, кто заставила его остаться с Сюзанной! Я не понимала тогда, но я оставляла их жить в бесконечных обвинениях и виновности… О, Боже, что я наделала?

Чувство порядочности Кенди восставало против причинения боли другим, но сейчас она поняла, то, что она считала бескорыстным решением и меньшим из двух зол, на самом деле сделало глубоко несчастными двух людей – Терри и себя, - и приговорило третьего жить в обмане. Это было так трудно принять, но это было правдой. И теперь судьба дала ей шанс исправить ее приговор и заново сделать выбор – только теперь это был Терри, который выбрал за нее, и она лишь должна была дать свое согласие…

И несмотря на свое начальное нежелание, было бесполезно отрицать радость в ее сердце, огромное блаженство, наводнившее ее чистым и добрым чувством. Она поняла, что ее сомнения были лишь оковами крыльев ее сердца, что она отрицала в своей хватке, и что это есть чудовищное преступление отвергать любовь как эгоистичное чувство и не считаясь ни с чем, преследовать ее. Она могла велеть себе сжать зубы и бороться с несчастьями, как она делала множество раз. Но сражаться с собой и счастьем Терри было не менее чем грехом.

Кенди подняла еще мокрое от слез лицо, но с лучистой улыбкой, сияющей также и в ее глазах, как и на губах. Ей захотелось смеяться, рассеять собственными руками мрачные тяжелые путы, что повисли внутри ее сердца и разума в прошлые месяцы, освободиться от всех оков и бежать навстречу своей любви… Поэтому она встала и обвила руки вокруг молодого человека, который сидел на столе, изумленный. Кенди крепко обняла Терри, зарывшись лицом в его шее молчаливым, но красноречивым жестом. Он едва мог поверить, но она была здесь, в его объятиях, и в этот раз по своей воле. Терри почувствовал, как старый узел боли в его груди исчезает, и он позволил себе омыться ясной радостью, не замечая слез в своих собственных глазах.

«Останься со мной, Терри. Не уходи никогда», шепнула она ему на ухо.

Он яростно обнял ее, и ничто в мире не могло разлучить их.


*******



Молодая пара шла вниз по улице к небольшому парку, не обращая внимания на холодный ветер, несущий хлопья снега. Они шли медленно, держась за руки, не говоря ни слова, но любой проницательный наблюдатель мог почувствовать напряжение между ними. Щеки девушки горели, ее прекрасные глаза были еще покрасневшими – она проливала слезы не так давно, но это лишь заставило ее изумрудно-зеленые глаза сиять более живо. Молодой человек, идущий рядом с ней, смотрел на нее со смешанными чувствами, отражающимися на его красивом бледном лице: ликование, радость любви и бытия любимым, и возможно некоторая степень удивления, поскольку он смотрел на изящную фигурку, которую он держал за руку, будто все еще не веря. Он улыбнулся и нежно обернул руку вокруг плеч девушки, заставляя ее лицо запылать чистым блаженством.

Девушка вздохнула: тихий звук совершенного счастья. Потом, похоже, ей пришла в голову какая-то идея, и озорная усмешка медленно протянулась по ее лицу, заставляя выделяться веснушки на носу и щеках. Она высвободилась из мужских объятий и, весело смеясь, побежала к деревьям. Ее золотые кудри метались позади. Видение юности и радостного возбуждения.

Он застиг ее в парке. Потом под цветущими миндальными деревьями он схватил ее за талию и притянул обратно к себе. Она ощутила острую боль, смешанную с невероятным счастьем. Они обнимались так раньше, той черной ночью в больнице, когда она не посмела взглянуть ему в глаза, из-за страха неспособности сделать то, что велели ей обязательства, честь и любовь к этому беспокойному и запутанному человеку. Но теперь она повернулась, посмотрела в его полные обожания глаза, взяла его лицо в свои ладони и тихо сказала:

«Я люблю тебя, Терри. Я люблю тебя больше жизни».

Они снова поцеловались под белыми и бледно-розовыми цветами, и это было так, будто не прошло столько времени, и все мрачные воспоминания, все прошлые страдания стерлись из их памяти и сердец. Они были молоды, влюблены, и на некоторый момент все остальное ничего не значило. Мир был лишь крошечным пузырем пространства, где были только они двое.


*******



Итак… Терри вернулся в Нью-Йорк и разорвал помолвку с Сюзанной; потом он вернулся, чтобы быть рядом с Кенди, нашел маленькую театральную компанию, и год спустя после описанных событий в этой маленькой истории они поженились и жили счастливо.



И десятки Кендифанов облегченно вздохнули и пришли в себя после своей детской травмы. ^_^