Глава 11
Признания
Первое, что она почувствовала, было теплое дыхание на ее шее. Постепенно добавлялись и другие ощущения: тяжесть на груди, ощущение хлопковых простыней на обнаженной коже. Все это постепенно пробуждало ее от сна.
Кенди открыла глаза и, как и в предыдущие дни, первое, что она увидела, была жемчужного цвета парча на ее постели. Тот же дамасский стиль, те же шторы и тюль с тем же узором, даже простыни были теми же. Однако мир этим утром был новым.
Ритмично дыша, в спокойном глубоком сне рядом с ней спал Терри. Это было его теплое дыхание, которое она почувствовала на своей шее, и его голос, терявшийся в кратком вздохе. Это было почти как в то утро, когда она очнулась после попытки ее похищения. Однако сейчас все было по-другому. Его правая нога лежала меж ее бедер, и она чувствовала вес его руки на своей обнаженной груди.
Тогда девушка поняла, что она даже не могла мечтать о том, что произошло прошлой ночью. Простой факт того, что сейчас она лежала полностью обнаженной рядом с Терри, и он обнимал ее, было несомненным доказательством, что они действительно провели чарующую ночь любви.
Воспоминания заполнили ее разум. Той ночью, когда Кенди отвергла Терри, она лишь едва прикоснулась к двери чувственного опыта. Сейчас она это понимала. Ничто и никто не подготовил ее к тому, что произошло всего несколько часов назад, и некоторые детали все еще удивляли ее.
Нет, Терри был осторожен и нежен, но все же она недостаточно хорошо знала, что подразумевали под собой супружеские обязанности. В школе медсестер рассказывали в двух словах о необходимых действиях. Тетушка Элрой, со своей стороны, говорила об этом, как о неприятном событии, и что это должно происходить в темноте, поспешно, под одеялом и в полном молчании. И после каждый должен был спать в своей постели.
Ничто не могло быть более противоречащим прошлой ночи. Ей говорили о стыдливости и о том, что она должна была сдерживать свою радость - прошлой ночью всё противоречило правилам, придуманным обществом. Любовь взяла верх над стыдливостью, и они не смогли отделиться друг от друга, пока петух не пропел на рассвете.
Кенди все еще изумлялась. Она никогда бы не подумала, что на супружеском ложе потеряет над собой контроль и переживет столь невиданные ощущения - смесь удовольствия и огорчения. Да, она чувствовала себя расстроенной, но в тоже время это расстройство не делало ее менее счастливой. Девушка улыбнулась той улыбкой, которой никогда не улыбалась раньше, лаская волосы своего спящего мужа. День, в который девушка просыпается и понимает, что любимый мужчина превратил ее в женщину - несомненно, чудесный день.
Не знающий об этих счастливых мыслях, Терри спал и лишь бесшумно шевелился под влиянием образов в своих снах. Кенди изумлялась фигуре своего мужа с той свободой, с которой никогда этого не делала. До сегодняшнего дня девушка лишь довольствовалась, тем, что наблюдала за ним тайком, боясь каждый раз допустить небрежность и тем самым раскрыть себя.
"Я не могу отрицать, что ты понравился мне в первый же раз, когда я увидела тебя", - думала она, изучая взглядом безупречный профиль спящего мужчины. - "Но ты был так вызывающе циничен, что я не могла поддаться твоей привлекательности".
Кенди посмеялась над собой, продолжая изумляться фигуре мужчины, но ничто не могло сравниться с неотразимым искушением его синих глаз.
- Не оставляй меня, - пробормотал он во сне, но она не смогла ясно разобрать его слова. - Не оставляй меня, - повторил он взволнованно, когда его сон становился кошмаром.
В других обстоятельствах Кенди посмеялась бы над тем, что она не единственная в этой спальне разговаривает во сне, но душевное беспокойство, отраженное на лице юноши, ее встревожило. Тем не менее, до того, как она могла что-либо сделать, Терри повернулся на бок и прижал ее к себе в объятия. Девушка, не знающая привычек своего мужа, осталась неподвижной, просто позволяя ему придвинуться своим телом к ее.
Тепло тела Кенди успокоило душевное волнение юноши, и через мгновение он вновь дышал ритмично. Но когда она подумала, что он еще проспит долго, Терри вздохнул и через секунду открыл глаза, смотря на Кенди и ее волосы, весело раскиданные на подушке.
- Доброе утро, - приветствовала она его с улыбкой, и он почувствовал, что проснулся в самый чудесный день в его жизни.
- Доброе утро, миссис Гранчестер, - ответил он ей, радуясь, что мог так называть ее и при этом не чувствовать себя лицемером.
- Тебя что-то беспокоит? - продолжила она, беря его лицо своими руками. - Тебе сняться плохие сны.
- Да, это была ночь плохих снов, но пробуждение было весьма радостным, - ответил он ей, улыбаясь. - Мне нравится просыпаться.
- Что тебе снилось? - настаивала она, и в ее голосе слышалось беспокойство, которое поразило юношу.
- Мне снилось... - запнулся он, сомневаясь, стоит ли говорить ей об этом, когда все уже позади, но потом он решился признаться ей, так как он никогда не мог отказать тем зеленым глазам, которые сейчас смотрели на него с беспокойством. - Мне снилась та ночь, когда мы расстались, ночь премьеры "Ромео и Джульетты". Мне снилось, что я смог сказать тебе то, что не смог сказать на самом деле. Я просил тебя... я просил тебя не оставлять меня.
- Не думай больше об этом, - торопясь, сказала она. Кенди хотела навсегда стереть все эти плохие воспоминания. - Я, Сюзанна и ты той ночью приняли ошибочное решение, но сейчас все повернулось в самую лучшую сторону.
- Но все могло и не измениться так, - ответил он, погружая свое лицо в ее волосы. - Если бы по возвращении в Нью-Йорк Сюзанна приняла бы меня, то сейчас я был бы женат на ней! Это было бы самым большим несчастьем для нас обоих, потому что я уверен, что никогда бы не смог забыть тебя, Кенди, мою любовь. Я был бы женат и не смог бы помочь тебе спастись от Нила... Только подумать, что этот ублюдок вынудил бы тебя выйти за него...
- Не терзайся так, Терри, - прервала она, обнимая его. - Это судьба, и она сопутствовала нам. Все уладилось, и твои плохие сны скоро должны прекратиться.
- Ты права, - сказал он, глубоко вздыхая, и на мгновение теряясь в ее глазах, он кое-что вспомнил. - Но все же мой сон не был таким плохим. У него был счастливый конец.
- Да? И можно узнать какой? - спросила она более игривым тоном.
- В моем сне я обнимал тебя так, как в тот раз на лестнице, - начал он, приближая свое лицо к ней настолько близко, что ей показалось, она не смогла бы долго вынести искушение поцеловать его. - Я просил тебя, чтобы ты не оставляла меня, и ты повернулась, смотря мне в глаза. Ты говорила мне что-то, но я не мог слушать тебя, я только чувствовал тепло твоего объятия. Это ощущение от огня в камине, когда ты входишь в дом после того, как долго простоял под снегом. И я вдруг понял, что ты уйдешь... - девушка не смогла более сопротивляться и сократила расстояние между ее губами и губами Терри. Она не собиралась прерывать его рассказ, но ее спонтанный жест привел его в такое хорошее настроение, что, когда поцелуй закончился, он продолжил свой рассказ в более легком тоне. - ... После этого, я полагаю, произошло что-то очень интересное, потому что в следующем мое воспоминании я начал снимать с тебя одежду.
- Это ты сейчас придумал, Терренс, - с недовольным личиком обвинила она его.
- Не понимаю, почему это тебя удивляет, - ответил он, быстро двигаясь и ложась на нее до того, как блондинка могла что-либо сделать. - А? В конце концов, сны находят вдохновение в реальности. Но я тебя уверяю, что в моем сне на тебе было больше одежды, чем на тебе сейчас.
- Грубиян! Уйди сверху! - потребовала она.
- Я не грубиян, и не уйду, - ответил Терри, развлекаясь сопротивлением девушки.
- Я предупреждаю тебя, что крикну и разбужу все дом, - пригрозила она.
- Вперед, - воодушевился он, развлекаясь, целуя ее шею. - Я скажу, что ты сама пригласила меня в свою спальню. И, кроме того, существует маленькая деталь, которую ты, кажется, забыла: я твой муж и имею право здесь находиться.
- Ты невоспитанный и противный! - ответила она, но обвинение ее звучало малоубедительно из-за эмоций, вызванных его поцелуями на ее шее.
- И ты не очень-то добра, - осудил он, щекоча ее бока.
- Не делай этого, - ответила она ему со смехом.
- Я буду щекотать тебя, пока ты не признаешь себя побежденной.
- Хорошо, хорошо я сдаюсь!
- Ты не знаешь, сколько я ждал, чтобы ты сказала это! Ради Бога, Кенди, никогда больше не покидай меня! - и, говоря это, юноша прекратил этот разговор, чтобы начать другой, который не нуждался в словах, и который она приняла.
Софи предыдущей ночью плохо себя чувствовала. У нее была ужасная головная боль, и она тем вечером легла спать раньше. После того, как она помогла своей хозяйке принять ванну, остаток дня у нее остался свободным.
Женщина не знала, что ей делать, как скрыть свой стыд и терзания, чтобы Кенди их не заметила. Конечно, было верно, что суммы счетов больницы, где лежал ее сын, росли быстро, а ее зарплата не могла их покрыть. Тем не менее, в прошлом она думала, что жизнь сына оправдывает все, что она делает, чтобы спасти ему жизнь или, по крайней мере, продлить ее... Но сейчас она была уже не так в этом уверена.
Брак Гранчестеров был для нее сплошной загадкой с первого дня, как она приехала в Нью-Йорк и начала на них работать. Даже слепой мог увидеть, что мадам Гранчестер всем сердцем любила своего мужа. И он со своей стороны тоже любил ее. Его любовь к своей жене было очевидна. Однако любопытным было то, что, несмотря на всю их любовь друг к другу, иногда казалось, что они были очень несчастны.
К этой непонятной любви, добавлялась еще и любопытная деталь спальни. Или муж проводил время со своей женой лишь до рассвета, а потом уходил к себе, или он вообще не спал с ней; Софи регулярно очень рано входила в спальню своей хозяйки, чтобы помочь ей одеться, и никогда не натыкалась на ее мужа. В течение всех этих месяцев Софи не знала, какой из двух ответов правильный, так как от этой пары шло столько противоречивых сигналов, что они могли запутать самого лучшего наблюдателя.
Той ночью перед отъездом Терри, Софи смотрела в одно из окон особняка и видела, как пара вышла из автомобиля и перед тем, как войти в дом, они обнялись. Событие, совершенно обычное для молодоженов, оказалось очень свойственно Гранчестерам, которые никогда ранее не позволяли себе ничего подобного перед слугами.
Заинтригованная служанка тихо спустилась в гостиную и спряталась под лестницей, откуда наблюдала за ними незамеченной.
Сцена, развернувшаяся у нее перед глазами, разом смела все сомнения. Он соблазнял свою жену, но она казалась немного обеспокоенной, возможно, потому что боялась, что слуги их увидят. Однако девушка все же приняла ласки своего мужа, и Софи чувствовала себя виноватой из-за того, что наблюдала такой интимный момент, и решила уйти, оставив их наедине.
Тем не менее, несмотря на обаяние, которое внушала пара, Софи все равно не могла перестать следить за ними, так как Элиза Леган была неумолима. Элиза оплачивала все счета больницы и Софи, таким образом, оказалась перед ней в долгу.
Беспокойство не позволило заснуть ей той ночью. Она очень хорошо знала Леганов и, следовательно, понимала, что находилась в тяжелом положении. Стараясь успокоиться, она спускалась по лестнице, чтобы приготовить себе чай, но перед тем как зайти на кухню, она заметила свою хозяйку, которая также страдала в эту ночь бессонницей и направлялась в гостиную. Заинтригованная Софи последовала за ней, стараясь, чтобы та не заметила ее.
Войдя в гостиную, Кенди оставила дверь открытой, и это облегчило работу Софи. Женщина очень хорошо слышала голос Терренса, когда он говорил со своей женой, хотя и не могла понять всего, так как они говорили шепотом. Потом голоса смолкли, и Софи уже собиралась уходить, как шепот превратился в крик.
В неведении от ее присутствия, пара углубилась в горькую дискуссию, раскрывая все секреты, которые они раньше так тщательно охраняли. Софи едва могла в это поверить. Однако, увидеть эту сцену было недостаточным доказательством; на следующее утро ее хозяйка забыла на своем туалетном столике письмо, которое Софи украла. Проблема с деньгами была решена, но совесть ее была неспокойна.
Мигрень не проходила, но Софи все же решила, что на утро она продолжит свою работу. Поскольку ее рабочий день начинался с того, чтобы приготовить завтрак для Кенди, Софи спустилась на кухню, потом ей надлежало отправиться в спальню хозяйки, чтобы помочь ей одеться. Но если бы все осталось неизменным, то она просто оставила бы чистую одежду на постели и ушла, как и в предыдущие дни ей говорила Кенди.
Софи открыла дверь примерочной и вошла туда, чтобы подобрать одежду хозяйке и затем зайти к ней в спальню. У нее появилась привычка входить без стука в спальню Кенди, хотя в самом начале она предупредила Софи, чтобы та стучалась перед тем, как войти, но так называемая привычка со временем исчезла. Каково же было удивление, когда уже внутри примерочной вместо привычной тишины Софи услышала голоса и смех. К ее большему оцепенению, голоса принадлежали миссис Гранчестер и ее мужу, которые весело разговаривали о пустяках, что никогда не слышалось в доме. Софи была поражена, не зная, как расценивать эту ситуацию, когда сама Кенди несвоевременно вошла в примерочную, облаченная лишь в один халат, с влажными волосами, с порозовевшими от теплой воды щеками и с блеском в глазах, которого раньше не было.
- Доброе утро, Софи! - радостно поприветствовала ее девушка, не удивляясь присутствию служанки. - Хорошо, что я застала тебя здесь. Мы бы хотели, мой муж и я, чтобы ты принесла нам завтрак в спальню. Ты могла бы это сделать?
- ...Хозяин будет завтракать в постели? - заикаясь, спросила Софи, но потом почувствовала себя нелепо, задав столь глупый вопрос.
- Да, нам сегодня немного лень спускаться в столовую, - ответила Кенди, развлеченная смущением служанки. - Вчера вечером у меня были ужасные ночные кошмары, и он помог мне их забыть. Он самый лучший мужчина в мире! - воскликнула девушка, открывая шторы на окне. Софи подумала, что из всех улыбок ее хозяйки эта была самая радостная. - Тебе не кажется, что это самый прекрасный день, Софи? Возможно, это из-за света или из-за снега на голых деревьях, как ты думаешь? - спросила девушка, круто меняя тему.
- Извините, мадам? - спросила Софи, не понимая.
- Не обращай на меня внимания, я так счастлива, что говорю ерунду. Принеси нам завтрак и можешь быть свободна целый день. Что с тобой, ты так побледнела? Ты должна больше отдыхать, Софи, - и с этими словами девушка вышла из примерочной.
Софи упала на синий диван. Очевидно, прошлой ночью что-то произошло, и это в корне изменило ситуацию. Ее чувство вины было сейчас невыносимым.
Все утро Гранчестеры провели, катаясь на коньках на юге Манхэттена, показывая всем свою радость любви. Кенди смеялась до тех пор, пока у нее не свело живот; они катались по льду, обгоняя людей, которые, в свою очередь, старались избегать их. Падений было очень много, и потом девушка стояла с растрепанными волосами в намокшем пальто и с алыми щеками. Не обращая внимания на свой внешний вид, пара еще долгое время гуляла вдоль Пятого проспекта. Результатом этого приключения стало множество рождественских подарков в спальне Кенди, и пары пальто, отданных в химчистку.
- Вы хотите, чтобы я разложила подарки под елкой, мадам? - спросила Софи, стараясь разобрать множество подарков.
- О, нет! - ответила Кенди, суша свои волосы полотенцем. - Надо все это положить в большую коробку, так как я собираюсь отвезти их в Иллинойс. Мы с мужем собираемся провести Рождество там, где я выросла, - ответила она и потом добавила с улыбкой: - У тебя будет две свободные недели.
- Да? - недоверчиво спросила Софи, так как ей никогда не давали столь длительные выходные.
- Да. Мы закроем этот дом, и все его обитатели проведут праздники в кругу своей семьи. Конечно, зарплата от этого не уменьшиться. Я полагаю, ты захочешь вернуться в Чикаго, чтобы увидеть свою семью.
Софи, которая никогда в своей жизни не слышала таких великодушных слов, была очень взволнована.
- Да, мадам. У меня есть сын, и я бы хотела его увидеть.
- Серьезно? Это должно быть чудесно, иметь сына, - прокомментировала Кенди, в первый раз осознавая, что Софи никогда раньше не говорила о своей жизни. - Я бы тоже хотела, чтобы у меня был сын.
На секунду девушка замолчала, о чем-то думая. Софи заметила ее мечтательный взгляд и еще сильнее пожалела о своих действиях.
- Мне бы хотелось, чтобы ты что-нибудь подарила от меня своему ребенку, - сказала Кенди, прервав свои мысли и плюхнувшись на кровать. - Возьми вот это, это самая красивая пожарная машина, - объяснила девушка, протягивая один из подарков служанке, и потом добавила, беря в руки большую коробку: - Когда я увидела этот наряд, я подумала, что он бы тебе подошел. Я не собиралась отдавать его тебе до тех пор, пока ты не вернешься с отдыха, но...
Кенди замолчала, увидев, что Софи закрыла лицо руками и безутешно заплакала. Полагая, что она расчувствовалась, вспомнив, что очень долго не видела своего сына, Кенди подбежала к ней и обняла, пытаясь ободрить ее.
- Плохо когда сын отдален от матери. Я это знаю, потому что сама сирота. Но если ты согласишься, то мы с Терри можем это исправить. Ты могла бы привезти его сюда и жить вместе с ним здесь, а если хочешь, я дам тебе рекомендацию, чтобы ты работала у моей подруги Анни Брайтон, - предложила Кенди, пытаясь облегчить боль Софи.
- О, мадам! Мой сын в больнице, я не могу привести его сюда, - объяснила Софи, всхлипывая.
- В больнице? - воскликнула удивленная Кенди.
- Да. Врачи не знают, что с ним. Он всегда был таким слабым. Они думают, что он должен находиться под постоянным наблюдением.
- Вдали от матери? Глупости! - возмутилась Кенди. - Ты поедешь с нами в Чикаго, и мы найдем лекарство, чтобы вылечить твоего сына и...
- Мадам! - воскликнула Софи, - Вы не должны быть так великодушны ко мне!
- Что ты говоришь? - ответила Кенди, не понимая реакции служанки.
- Я предала Вас, мадам. Вы не должны так относиться ко мне, потому что я работала лишь на Ваших врагов, Леганов. Вы не должны мне помогать, Вы должны меня ненавидеть и сейчас же выгнать меня, - наконец, призналась Софи.
Кенди смотрела на нее, не говоря ни слова. Она не понимала, о чем говорит Софи, но что-то ей подсказывало, что вина, о которой она говорила, была очень серьезна.
Со всхлипываниями Софи рассказала Кенди всю историю, как Элиза заставила ее шпионить за Гранчестерами. Блондинка была очень возмущена, узнав, что письмо, которое она думала, что потеряла, на самом деле было украдено. Ей было неприятно узнать, что Элиза и Нил были посвящены в такие личные вещи, о которых говорилось в письме. К тому же, хотя между ней и Терри все изменилось, она не была уверена, в том, что случится, когда дядюшка Уильям узнает об обмане.
Крайне расстроенная Кенди попросила Софи просто уйти. Блондинка спустилась на первый этаж, чтобы обсудить случившееся с Терри и принять какое-то решение. Поскольку она была уверена, что Терри сильно рассердится, она попросила Софи погулять по Нью-Йорку. Девушка разочаровалась в своей служанке, но не стала пока ничего предпринимать, не только из-за больного сына Софи, но и из-за того, что надо было поторопиться и что-нибудь придумать, так как Леганы долго ждать не будут.
Однако в этот день ничего нельзя было предпринять. Было уже больше шести вечера и, будучи по своей натуре существом жизнерадостным, Кенди отбросила все заботы, полагая, что Леганы не заметят, что этот день был первым днем настоящего ее с Терри брака. Спенсер сообщил, что ужин был уже готов.
Юноша, который всегда был менее доверчив, собрался куда-то позвонить, но потом присоединился к своей жене в столовой. Терри обратил внимание, что Кенди чувствовала себя непринужденно, и решил последовать ее примеру. Оба разговаривали на тривиальные темы, пока служащие подавали ужин на стол. Кенди отвечала кратко, с большим интересом слушая о планах Терри на выходные дни, которые продлятся до конца января. Когда настало время десерта, то они уже свободно болтали о путешествии, в которое отправятся.
Посреди свободных фраз, витавших в воздухе, Кенди не упустила ни одной, даже самой маленькой детали в выражении лица Терри. На секунду она погрузилась в свои мысли, вновь чувствуя его волосы меж пальцев; рассматривая решительные и сильные черты его лица, его улыбку, широкую и беззаботную, его руки, от которых она неясно почему начинала нервничать. - "Я не могу этого отрицать", - подумала она, мысленно улыбаясь. - "Мне так нравится смотреть на него. Я едва могу поверить, что он мой... всегда был моим".
Появление Спенсера прервало разговор, и Кенди на мгновение вновь ушла в свои мысли, пока Терри разговаривал с мажордомом.
- Кенди, мне надо уехать по важному делу, - сказал Терри, поворачиваясь к жене, и она заметила легкое изменение в его глазах. Он понял, что должен объяснить подробнее. - Я говорю об агентстве, людях, которых я нанял защищать тебя, - сказал он, решившись открыть правду.
- Но я думала, что этим уже занимается полиция, - ответила она.
- Для меня этого недостаточно. Я предприму все, что возможно, чтобы защитить тебя от Леганов. Краденое письмо, которое они получили, не будет иметь силы, если мы вовремя обо всем позаботимся, - объяснял он, и она поняла по его голосу, что это было его окончательным решением. - Пока мы не можем поговорить с адвокатом, но у нас есть люди, которые работают на нас двадцать четыре часа. И если ты меня извинишь, то мне надо съездить к ним, чтобы обговорить кое-какие детали. Иди отдыхать. Мы увидимся после, - заключил он, вставая из-за стола и следуя за Спенсером.
Кенди просидела за столом еще несколько минут. На последней фразе, сказанной Терри, было сделано особое ударение, и она сопровождалась особенным взглядом: наполовину приказ, наполовину просьба. Неожиданно девушка почувствовала пустоту у себя в желудке, несмотря на то, что только что поужинала. За весь день она не пыталась спрашивать себя, чего она сейчас ждала от своей связи с Терри, когда они уже были мужем и женой во всех чувствах, и каковы были нормы у этой связи, о которых никто не говорил.
Она желала знать, что будет дальше. Терри не сказал, будут ли они спать в его спальне или он просто будет иногда приходить к ней? Придет ли он этой ночью или предпочтет остаться у себя?
Чтобы получить ответы на все эти вопросы, ей просто надо было спросить Терри, но, честно говоря, Кенди еще не чувствовала себя настолько свободно, чтобы заговаривать на эти темы по собственной инициативе. К тому же сегодня он уехал, и она не думала, что дождется его этой ночью.
Заинтригованная и обеспокоенная, девушка поднялась в свою спальню и там порадовалась привычному молчанию Софи, которая позволила блондинке немного подумать, пока безмолвно заканчивала свою работу. Софи, все еще терзаясь и сгорая от стыда, ограничилась лишь тем, что помогла своей хозяйке надеть ночную сорочку, которую она выбрала, и которая была слишком легкая для такой холодной ночи.
Софи вышла из спальни после проделанной работы, оставляя Кенди погруженной в свои мысли напротив зеркала туалетного столика. В первый раз во всей своей жизни она смотрела на себя в зеркало новыми глазами и при свете лампы видела свое лицо и тело, которые делали ее привлекательной. Она помнила пылкость, с которой Терри смотрел на нее предыдущей ночью, раздевая ее. Воспоминания нарисовали новую улыбку на ее губах, и она почувствовала неизведанное чувство женской гордости. Впервые она поняла, что красива, и догадалась, что одновременно завладела любовью и самыми секретными желаниями своего мужа. Чувство этой власти наполнило ее радостью. Однако она еще не знала, были ли его воспоминания предыдущей ночи настолько сильны, чтобы он захотел пережить их вновь.
Засовы примерочной поддались, и дверь открылась, впуская объект ее размышлений. Она изучила его образ в отражении зеркала. На нем был строгий темный костюм, но галстук был развязан, и верхние пуговицы рубашки небрежно расстегнуты. Он остановился на пороге, облокачиваясь на косяк двери и скрещивая руки на груди. Выражение его лица было таким напряженным, что она почувствовала себя не очень уютно.
- Все прошло хорошо? - спросила она, не поворачиваясь к нему, но видя в зеркале, что он начал к ней приближаться.
- Да. Я бы хотел поговорить с тобой об этом после... возможно завтра, - ответил он, останавливаясь у нее за спиной, и возвращая ей взгляд в зеркале.
- Почему ты не хочешь поговорить об этом сейчас? - спросила она, желая, чтобы он объяснил то, что она прочла в его глазах.
- Потому что сейчас я не хочу говорить, - ответил он, опуская взгляд, чтобы увидеть эффект белого газа на теле Кенди, откуда мог изумляться вырезом на ее спине, доходящим почти до талии. Он знал, что, как только бы захотел, то мог прикоснуться к ней, но пока он чувствовал необходимость только смотреть на белоснежную кожу девушки.
- Возможно, ты устал, тогда в этом случае тебе лучше лечь спать, - ответила она, притворяясь безразличной.
- Я не хочу спать, - сказал он с улыбкой, намек которой не мог быть неверно истолкован.
Она ничего не ответила, так как старалась оставаться спокойной, пока Терри садился рядом с ней на табурет. Глаза его исследовали ее с ног до головы, но его руки не прикасались к ней. В такой атмосфере они просидели довольно долго, пока он с воодушевлением наблюдал, как ее дыхание начало меняться.
Через некоторое время после того напряженного ожидания Кенди удивилась, почувствовав, как его рука коснулась ленты, поддерживающей ее волосы. Легкого движения руки юноши было достаточно, чтобы лента упала на пол. Так, в молчании он занимался ее белокурыми волосами, пока те не оказались полностью распущенными по ее спине. Потом он убрал непослушные пряди с левого виска Кенди и приблизился к ее уху.
- Мне бы хотелось поговорить с тобой о чем-нибудь особенном, - шептал он, и от его дыхания кожа девушки подрагивала.
- О чем? - спросила она, склоняя голову вправо, открывая тем самым белоснежную кожу своей шеи.
- О том, чтобы спать вместе каждую ночь, - ответил он, принимая приглашение и запечатлевая легкий поцелуй за ухом девушки. - Чтобы с этого момента ты всегда спала со мной в моей постели, - другой поцелуй на шее. - Давай говорить о ласках, которым я буду учить тебя; о том, как я хочу, чтобы ты меня касалась и о необходимости делить постель такой холодной зимой как этой.
- Только зимой? А летом? - спросила она, удивляясь его прямым намекам.
- Летом, будем спать обнаженными и без простыней, - ответил он с усмешкой, восхищаясь ее встревоженным взглядом в зеркале. - Не стоит возмущаться, мадам Гранчестер, я человек со странными привычками, как ты уже должна была заметить, - добавил он и затем обратил все свое внимание на ее шею, целуя ее в самые чувствительные точки. Ему потребовалась подождать лишь несколько секунд, чтобы услышать стон, на который он ее спровоцировал, чтобы, в конце концов, добавить: - Ты моя, и должна быть в моей душе и теле все время, Кенди, - и, сказав это, Терри взял девушку на руки, чтобы исчезнуть за дверью примерочной и раскрыть ей секреты физической любви в спальне, которая с этой ночи принадлежала им двоим.
Раньше Кенди никогда не входила в спальню Терри. Сейчас спальня, погруженная в мягкий полумрак, и при свете звезд, была покрыта тайной.
Ковры были темной парчи в стиле Дамаска, старинные кресла стояли напротив камина, но цвета спальни терялись в ночной тени. Постель была проще, чем ее, с навесом тяжелых лент. Это все, что могла увидеть Кенди. Света луны было недостаточно, чтобы осветить комнату лучше, в то время как дух Терри давал больше возможностей, чтобы оценить обстановку.
Терри нежно положил ее на постель, и затем лег на нее сам, ничего не говоря. Кенди почувствовала его вес на своем теле и вдруг ощутила странное душевное волнение, как будто все, что должно произойти этой ночью, могло отличаться от предыдущей, было окутано большими тайнами и экстравагантными удовольствиями. Он начал целовать ее губы так, будто вторгался в запрещенную обитель, а его вес мягко давил на тело девушки.
- Я очень хорошо помню ночь, когда на тебе была эта сорочка. Это была наша первая свадебная ночь, - шептал он между поцелуями. - Я бы все тогда отдал, чтобы ты была моей той ночью.
- Тебе надо было только сказать, что ты любишь меня, и я бы отдалась тебе той же ночью, - ответила она, стараясь говорить спокойно, несмотря на то, что ей уже не хватало воздуха.
Слова ее проникли в уши Терри, как вихрь, с силой распахивающий окна.
- Ты серьезно это говоришь? - спросил он, прекращая в этот момент свои ласки, чтобы посмотреть ей в глаза.
- Конечно, Терри. Той ночью я долго не могла заснуть, думая, что только что вышла замуж за любимого мужчину, но никогда не смогу испытать счастье стать его настоящей женой. Ты же спал так спокойно, что я чуть не возненавидела тебя настолько, насколько люблю, - сказала она, лаская его левую щеку.
- Я только притворялся спящим. Желание не давало мне покоя. Я не знаю, как я смог сопротивляться ему, - признался он, чувствуя легкую дрожь от пути ее руки: от щеки до последней пуговицы уже расстегнутой рубашки.
- Ты сделал это, потому что ты джентльмен, хотя иногда стараешься скрыть это, - ответила она, расстегнув его рубашку до конца.
- Но ты не знаешь, как я не хотел быть им в тот раз, - прошептал он, позволяя ей раздевать себя.
- Почему ты не сказал, что действительно чувствовал ко мне? - спросила она, лаская его торс.
- Потому что подумал, что ты уже больше не любила меня. И зная твое доброе сердце, я подозревал, что открой я тебе свои истинные чувства, ты бы согласилась стать моей женой лишь из-за сочувствия. Я хотел не только твое тело, я хотел всю твою любовь и только для себя.
- Глупец, - нежно ответила она, даря ему краткий поцелуй в шею. - Моя любовь давно была только твоей.
Понимая, что разговор подошел к его уязвимому месту, Терри секунду сомневался, задавать ли ему следующий вопрос, но, в конце концов, он рискнул, оживленный настойчивыми ласками своей жены.
- Скажи мне, Кенди, - спросил он, ища на ее лице ответы, которые так жаждал узнать, до того, как она могла ответить ему, - как ангел может что-то найти в таком человеке как я?
Девушка молчала несколько секунд. Она не могла поверить, что такой хладнокровный и высокомерный человек, как Терри, может чувствовать себя таким неуверенным, когда речь заходила о ней. Он всегда старался скрыть от нее свои слабости, но сейчас она только что узнала о скрытых страхах своего мужа.
- Ты и в самом деле не знаешь? - спросила она, сладко улыбаясь, на что он ответил кивком. Она вздохнула и ответила: - Я могла бы сказать, что ты привлекаешь меня многим. Пока мы ужинали этим вечером, я не могла оторвать от тебя глаз, и мне пришлось признаться, что ты всегда мне нравился, с первого дня нашей встречи; но если бы у тебя было только физическое очарование, оно бы недолго действовало на меня, и ты бы не привлек моего внимания. Я бы только видела красивого молодого человека, коим ты и являешься. Такой человек, как ты, должно быть, уже устал от женской лести. Однако, когда я приехала в колледж, ты прокладывал себе дорогу в мое сердце день за днем, открывая свою добрую душу, которую ты так стараешься скрыть от остальных. Не зная меня достаточно хорошо, ты защитил меня от Нила, помог бабушке Патти, и выручал меня много раз, особенно, когда я убегала из общежития. Хотя ты всегда стараешься вести себя со всеми холодно, я прекрасно знаю, что на самом деле у тебя благородное и великодушное сердце.
- Если бы тебя кто-нибудь сейчас услышал, он бы подумал, что я идеал, но Господь Бог знает, что я очень далек от того, чтобы быть им, - ответил он, потрясенный.
- Нет идеального человека, Терри, - прошептала она, чертя контур его губ своим указательным пальцем. - Есть ты - импульсивный, злобный и даже неистовый; но также искренний, храбрый и способный пожертвовать своим счастьем ради других. Я люблю тебя за все это и за то, что каждая твоя черта находит свою совершенную, противоположную сторону во мне, как никакое другое человеческое существо, которое я знаю. Ты недоверчивый и ревнивый, но со мной ты нежен. Очень лестно знать, что твоя нежность исключительно моя. Тебя невозможно не любить, - закончила она, чувствуя силу, которую в нем разбудили ее слова.
- Дай восторга моей душе, - хриплым голосом прошептал он и приблизился к ее уху, чтобы сделать еще одно признание. - Ирония в том, что твои слова затронули самое сокровенное место моей души, но мое тело горит таким жгучем желанием твоего тела, что я боюсь напугать тебя, если освобожу его, потому что понимаю, что для тебя все это еще ново, любовь моя, - закончил он, погружая свое лицо в ее белокурые волосы и стараясь в ее аромате заглушить свои импульсы.
- А если я тебе скажу, что этой ночью я готова получать удовольствия без пределов? - спросила она, не веря, что это был ее голос. - Я понимаю, что вчера вечером ты немного сдерживался, чтобы не причинить мне боль, но в этот раз все по-другому, Терри. Однажды ты взял мою невинность, но ты можешь учить меня получать удовольствие весь остаток моей жизни.
Прочитав решение в ее взгляде, тонкая нить, сдерживающая его, порвалась, и в следующий момент он снова лег на нее, быстрыми движениями пальцев расстегнув молнию своих брюк. Густые облака прикрыли луну, и огонь в камине потух, оставляя спальню в полной темноте. Кенди могла только чувствовать, как руки Терри ищут свою дорогу под ее ночной рубашкой, поднимая и обнажая ее ноги, не прося разрешения.
Без большого количества преамбул, юноша быстро разделся и импульсивно опустился перед ней на колени. Не говоря ни слова, он поднял девушку, подложив ей под бедра подушку, чтобы любить ее, стоя на коленях напротив нее. Необходимость любви и иррациональность момента, - все очень отличалось от их первой ночи.
Уверенный, что не может больше удерживаться, юноша развязал ленты, поддерживающие ее ночную рубашку, и обнажил ее белоснежную грудь. Не в силах сопротивляться искушению, он коснулся ее обеими руками.
Имея все то, что он желал - ее тело и близость их сердец, - он знал, что они оба были готовы достичь своего пика. Но он также знал, что в этот раз это была лишь первая серия их любви, которая продолжалась до рассвета. Он хотел любить ее беспредельно, и сейчас ему ничто не мешало исполнять свое желание. Кенди, сама не зная этого, развязала соблазняющую цепь ласк, даря их своему любовнику, которого не могла видеть в темноте, но, несомненно, чувствовала, как он страстно целует ее и получает удовольствие от ее тела. Опыт явно отличался от предыдущей ночи, но сущность любви осталась той же.
С первого дня, как только Кенди вошла в дом Терри, она старалась усердно заниматься домом. Ей было неважно, что в доме имелась целая армия служащих, она все взяла на себя. Девушка знала, что должна была наполнить свой день ежедневными делами, чтобы хоть как-то прожить рядом с Терри. Итак, она всегда вставала рано и принималась за работу, а Терри со своими лунатическими привычками обычно вставал позже всех.
Однако, в последние четыре дня они пребывали в спальне до одиннадцати часов или дольше, включая, их просьбы приносить завтрак в спальню. Несомненно, слуги комментировали изменения в обычном настроении хозяина, потому что сейчас Терри казался маленьким ребенком, с нетерпением ожидающим подарки накануне Рождества. Об этом-то и думала Кенди, расчесывая белокурые волосы.
Девушка перенесла кое-какие свои вещи в спальню Терренса и сказала слугам, чтобы они перенесли ее туалетный столик туда же, чтобы сделать спальню более цельной. Сидя напротив туалетного столика, она сама занималась своей внешностью, пока Терри еще оставался лежать в постели, завтракая, а значит, она не могла позвать Софи. Но, конечно же, она решила одеваться в смежной комнате. Однако казалось, что юноша был не склонен позволять ей уйти, и к тому же ему не очень хотелось видеть Софи; так что Кенди пришлось вернуться к привычке одеваться одной.
Лежа в постели, актер наблюдал за девушкой, пока та делала себе прическу, оставляя несколько свободных локонов на висках, как ему нравилось. Он так увлекся ее созерцанием, что чай в чашке уже остыл, а корреспонденция скучала, лежа на серебряном подносе, который принес Спенсер вместе с завтраком.
Тем не менее, среди деловых писем и поздравлений его внимание привлек один конверт песочного цвета. На этом письме стояла печать Оркестровой Палаты Нью-Йорка. Юноша открыл письмо и вытащил оттуда приглашение на вступительный концерт вместе с программой музыки, которая будет звучать там этим вечером. Это было, бесспорно, подходящим случаем, чтобы встретиться во всем высшим обществом, актерами и интеллектуалами всего города. И тогда в его голове зародилась идея.
Его адвокат, посоветовал ему, чтобы он чаще выходил на публику со своей женой и встречался со своими знакомыми. Если Леганы планировали саботировать брак Гранчестеров, то им было необходимо сделать это обвинение публично. Так что, хотя Терри и предпочел бы остаться дома и наслаждаться только что открытой близостью со своей женой, ему пришлось принять то, что они должны были сегодня пойти на этот вечер перед тем, как уехать в Иллинойс.
- Нас приглашают на концерт. Тебе нравится классическая музыка? - небрежно спросил он, рассматривая оставшуюся корреспонденцию без интереса.
- Ты имеешь в виду Баха, Вивальди и всех остальных? - спросила Кенди, стараясь одеться под настойчивым взглядом своего мужа. - Я не разбираюсь в музыке так, как Анни, но она мне нравится, - рассеянно ответила она, понимая, что взгляд Терри направлен на ее белье, и что ей придется просить у него помощи застегнуть корсет.
Блондинка смущенно приблизилась к постели и, не поворачиваясь к нему, чтобы он не заметил краску стыда, села на край кровати.
|
