Томас пролил несколько слез, чувствуя себя более отвратительно, чем многие мужчины, задушенные алкоголем. Он чувствовал себя разгромленным, несчастным... настолько несчастным, что на минуту подумал, что Сюзанна хорошо сделала, что влюбилась в Терри. "Ты сделала все правильно, Сюзи... ты сделала правильный выбор. Хотя мне очень неприятно, но я не могу сравнить себя с Грандчестером. У него блестящее будущее, которое ждет его с распростертыми объятиями. А у меня все наоборот, вокруг меня болото нищеты, в которое я рано или поздно погружусь... ты не заслуживаешь такой жизни... ты заслуживаешь быть счастливой с самым лучшим актером Бродвея... ты, несомненно, сделала правильный выбор".
Сыщик посмотрел вокруг себя и понял, что атмосфера вокруг него была ужасающей. Он сидел в грязном баре, где также находились тысячи пьяниц, игроков, проституток и наркоманов. В другое время, он бы, несомненно, ушел из этого бара, но из-за ужасной грусти, захватившей его сердце и разум, он решил остаться, думая, что абсолютно никто в этом мире не беспокоится о нем, и также решил утопить свое горе в крепком напитке.
- Я предлагаю тост за несчастную жизнь, которая наполнила душу горем! - сказал сыщик, поднимая стакан, но он не знал, что с ним рядом сидит человек, которого он никогда бы не подумал бы встретить в этом месте.
- За твое здоровье, Томас... и ты прав... жизнь - грязь, - заявил довольно хорошо одетый парень.
- Гарри?.. Но что ты здесь делаешь?.. Разве ты не должен быть сейчас в театре? - спросил Томас, лицезрея состояние, в котором находился актер.
- Теоретически да, должен, но твой дорогой папочка выгнал меня из театра за то, что я сказал в лицо всю правду этому лицемеру Терренсу Гранчестеру, - ответил Гарри, наливая себя в стакан новую порцию виски.
- Понятно, - изрек сыщик.
- А ты, что делаешь в таком "замечательном" месте? - спросил Гарри, завязывая разговор.
- Предположительно, то же, что и ты: напиваюсь, чтобы забыться, но сейчас, встретив тебя, у меня исчезло это желание, - ответил Томми, доставая сигарету и быстро прикуривая ее.
- Понимаю, Томми... правда, я понимаю тебя. Ты здесь также как и я, по вине Гранчестера, да? - спросил актер, интуитивно чувствуя причину, по которой Томас пришел в этот бар.
- Вроде того, - ответил он.
- Этот несчастный сукин сын. Будь проклят день, когда он появился в компании Стрэтфорд! Единственное, что он делал с тех пор, лишь ломал всем жизни... тебе... мне... Сюзанне. Но когда-нибудь настанет день, когда ему придется заплатить за свои грехи, - заявил Гарри, не скрывая ненависти к Терри.
- Возможно, этот день не так уж далеко, Грант. Ты даже не можешь себе представить, что ждет Гранчестера, - уверил его Томас, ухмыляясь.
- Почему ты это говоришь? - спросил Гарри.
- Просто так, - ответил Томас, пока не собираясь ничего рассказывать актеру.
- Хоть бы ты был прав. Но если из-за дьявола, который его защищает, этот день не наступит, ты знаешь, что бы мы могли сделать, чтобы отомстить ему? - недоброжелательно спросил Гарри.
- Что? - спросил сыщик, немного заинтересовавшись.
- Выстрелом в голову разнести ему мозги и отослать его прямо в ад, - громко крикнула Грант.
- Не говори глупости, - заявил Томас, пытаясь контролировать своего безрассудного товарища.
- Это не глупости... Разве тебе не хочется видеть его в могиле? - спросил Гарри.
- Да, но тебе не кажется, что, убив его, таким образом мы сделаем ему большое одолжение?... Так как... он драматический актер, убив его, мы бы превратили его в легенду, - ответил Томас.
- Ты прав, Томми... ты абсолютно прав. Но если мы не можем убить его... то, как же заставить его заплатить за все его грехи? - серьезно спросил Грант.
- Очень просто. Забрав у него то, чего он больше всего желает в этом мире, - с ледяным взглядом ответил сыщик.
- МЕДСЕСТРА! - воскликнул Грант, начиная охватывать планы сыщика. - Ты собираешься соблазнить эту женщину?
- Возможно...
- Превосходно, Томми. Это то, чего этот неудачник Гранчестер точно не вынесет. Я не перестаю сомневаться, что ты гений. Твой отец негодяй, но, благодаря Богу, ты пошел в свою замечательную мать. Ты сделаешь мне одолжение? - спросил Гарри.
- Попробую.
- Тогда иди на праздник в дом мэра и испорть веселье Гранчестера. Вот приглашение. Я бы сам не прочь пойти туда, но не хочу видеть отвратительное лицо этого ублюдка, - уверил Гарри.
- Мне не кажется это хорошей идеей. Эти праздники мне очень надоедают, - решительно ответил сыщик.
- Но, испортив настроение Терренсу, этот праздник будет для тебя очень веселым, кроме того, там будет Сюзанна, - уверил Грант, заранее зная о слабом месте Томаса.
- Почему ты так настаиваешь, чтобы я пошел на это празднование? Ты, наверное, хочешь, чтобы я не только Гранчестеру испортил вечер, но и моему знаменитому отцу?
- Да, этому Роберту Хэтую. Я действительно хочу, чтобы ты им обоим испортил праздник и разозлил их... чтобы они взорвались от злости... и своего бессилия. Я уверен, что это очень хорошо у тебя получится, - засмеялся Гарри, наливая себе еще виски.
- Знаешь, что, Грант?.. Хоть мы с тобой и не друзья, но я сделаю тебе это одолжение. Я пойду на этот праздник и испорчу радость не только "Ромео", но и еще нескольким людям. Я не разочарую тебя. Так что я сейчас ухожу, чтобы не опоздать на этот "великий" праздник, - сказал Томас, доставая деньги, чтобы оплатить виски и оставляя их на столе.
- Удачи, Томас, - пожелал Грант, пожимая руку сыщика и после вновь наливая себе виски.
Томас Хэтуэй вышел из бара, серьезно думая о том, чтобы не впасть в такую губительную депрессию, как Гарри Грант, ему надо было "развлечься" на вечеринке в доме мэра. Ему было нечего терять, и он, недолго думая, направился к своему автомобилю и поехал в дом мэра, чтобы довести до отчаяния своих врагов.
Патриция О'Брайен была очень обеспокоена состоянием здоровья Маргарет Парадис с тех пор, как врач решил держать женщину под влиянием успокоительного. Пати знала, что эта женщина проспит еще долгое время, но, несмотря на это, она все же решила остаться с ней до тех пор, пока не приедет ее дочь. Но даже со своими милосердными намерениями она не могла остаться с этой леди, так как старшая сестра монастыря решила послать ее работать в больницу Робинстон. Это решение было неожиданным, и Пати хотела попросить старшую сестру изменить свое решение, но она не осмелилась это сделать, и в этот же самый день должна была приступить к работе сестры милосердия.
Несмотря на то, что Пати часто наблюдала за тем, как Кенди ловко справляется со своей работой, она никогда не думала, что будет когда-нибудь сама заниматься этим. Но, несмотря на страх, который вызвал приказ старшей сестры, в момент, когда Пати пришлось ухаживать за сотней пациентов, она абсолютно забыла о нем и весь день провела с улыбкой на устах.
Часы быстро прошли, и Пати даже не заметила, как закончился день. Она чувствовала себя такой счастливой, что немного расстроилась, когда ей пришлось так рано возвращаться в монастырь. Но она знала, что не может долго задерживаться в больнице, так как кучер, которому ее везти обратно в монастырь, ровно в восемь часов уже стоял перед главным входом больницы, и если она не хотела получить выговор от монахинь, то должна была немедленно покинуть больницу. Поэтому Патти шла быстро, ни на что вокруг не обращая внимания. Однако, когда она уже была в двух метрах от выхода из больницы, очень знакомый голос остановил ее. Перед окошком регистрации стояла ее бабушка, разгоряченно беседуя с медсестрой.
- Бабушка Марта, это ты? - спросила Пати.
- Пати... наконец-то я тебя нашла! - воскликнула женщина и вновь обратилась к медсестре. - Вот видите, мисс, моя внучка все-таки работает в этой больнице.
- Вижу, мадам, но Вы должны были сказать мне, что ищите добровольную монахиню, - ответила медсестра.
- Извините мою бабушку, мисс Мендельсон, она не хотела Вас беспокоить.
- Ничего страшного. Но мадам, в следующий раз, когда Вы надумаете искать кого-нибудь, правильно давайте информацию о нем. С Вашего разрешения, - ответила медсестра и быстро вернулась к своей работе.
- Ну да, в следующий раз правильно давайте информацию о нем! - передразнила медсестру Марта так громко, что Пати задрожала от страха.
- БАБУШКА, ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ!
- Моя дорогая Пати, монахиня ты или нет, ты все равно продолжаешь быть такой робкой, - сказала Марта, начиная продвигаться по приемной больницы.
- Что ты здесь делаешь, бабушка? - спросила девушка, следуя за Мартой.
- Я приехала сюда, чтобы освободить тебя, - заявила леди, садясь на деревянную скамейку.
- Освободить меня?.. Что ты хочешь этим сказать? - спросила Пати, садясь рядом.
- Ты прекрасно знаешь, что я хочу этим сказать... Освободить тебя от этих угнетающих стен, в которых ты живешь.
- Бабушка, монастырь это не тюрьма, как ты думаешь. И кстати, прямо сейчас я должна вернуться туда, - утвердила девушка, быстро вставая.
- Вернуться?.. Но ты оттуда вышла лишь этим утром. Ты не могла бы туда вернуться через две-три недели?
- Конечно же, нет, бабушка. И я уже должна уходить, если не хочу, чтобы кучер уехал без меня, - сказала Пати, собираясь уходить.
- Пати... - неожиданно грустно сказала Марта.
- Я больше ничего не желаю слышать, бабушка, - ответила девушка, не останавливаясь.
- Но, Пати... - вновь сказала Марта.
- Хватит, бабушка, - сказала Пати, но, внезапно сделав поворот, она столкнулась с молодым человеком, который нес папку с множеством документов. И из-за этого столкновения он случайно выронил ее.
Расстроившись, Пати начала помогать молодому человеку собирать бумаги с пола, но она не посмотрела на его лицо, так как была ужасно огорчена своей опрометчивостью.
- Простите меня. Я не хотела на Вас налететь.
- Сестра Патриция? Это Вы? - удивленно спросил он.
- Мистер Кроуфорд! - также удивленно воскликнула девушка, увидев человека, который был ни кем иным, как Роджером, другом Вэллари Парадис.
- Я не думал, что встречу Вас здесь, - улыбаясь, сказал парень, продолжая собирать бумаги.
- Я начала работать здесь как добровольная медсестра. Сегодня был мой первый день, - объяснила Пати.
- Правда? Так Вам не стоит жаловаться, у Вас сегодня незабываемое начало рабочего дня, - улыбнулся он, и Пати покраснела.
- Конечно же, моя внучка не собирается жаловаться, доктор. Добрый вечер, я Марта О'Брайен, бабушка Пати, - заявила Марта, протягивая руку молодому человеку.
- Приятно познакомиться, мадам. Я Роджер Кроуфорд, - сказал он, отвечая на приветствие бабушки Марты, но исправляя ее ошибку. - Только Вас, наверное, расстроит, узнать, что я не доктор, а также, как и Пати доброволец, регулярно работающий в этой больнице.
- Доктор Вы или нет, но Вы все равно воспитанный и хороший молодой человек, - кокетливо уверила Марта.
- Бабушка! - воскликнула Пати, желая в этот момент провалиться сквозь землю.
- Что, Вы, сестра, всегда приятно слышать лесть, особенно от столь хорошей женщины, как Ваша бабушка, - сказал парень, нежно смотря на Пати.
- Вот видишь, Пати. Роджер очень воспитанный молодой человек и не возражает против моей лести, - заявила Марта.
- Бабушка не говори так фривольно о мистере Кроуфорде, - упрекнула Пати.
- Все в порядке, сестра. Если Ваша бабушка желает обращаться ко мне по имени, то у меня нет никаких возражений, - уверил ее Роджер.
- В любом случае, мистер Кроуфорд, я должна извиниться перед Вами. Это все произошло по моей вине, - заметила Пати.
- Я старалась тебя предупредить до того, как ты столкнулась с Роджером, моя дорогая внучка, но ты, как всегда, проигнорировала меня, так же как и твой глупый дедушка, пусть земля ему будет пухом, - воскликнула Марта.
- Бабушка, пожалуйста! - бормотала Пати.
- Не беспокойтесь, сестра Патриция. В этом происшествии есть доля и моей вины. Я шел очень рассеянно и не заметил Вас. Так что Вы не должны чувствовать себя виноватой. Это был несчастный случай, только и всего, - уверил Роджер, удивленный робостью Пати.
- Большое спасибо за то, что Вы так терпеливы, мистер Кроуфорд, - сказала девушка, не поднимая взгляда.
- Вам не за что меня благодарить. Наоборот, это я должен поблагодарить Вас за то, что Вы так тщательно заботитесь о матери Вэллари, - заявил он так искренне, что Пати не могла не улыбнуться.
- Мне очень приятно заботиться о миссис Маргарет. Однако из-за новых распоряжений в монастыре я больше не могу заботиться о ней, как делала это раньше, - мягко пробормотала девушка.
- Как? Вы уже не заботитесь о леди Парадис? - удивленно спросил Роджер, но Пати не смогла ответить, так как другая монахиня вмешалась в их разговор.
- Сестра Патриция, Вы знаете который уже сейчас час? - хмуро спросила монахиня, застав девушку такую веселую в этой болтовне.
- Сестра Солидад!.. Извините меня, пожалуйста. Я уверяю Вас, что собиралась вовремя покинуть больницу, но встретила свою бабушку и...
- Достаточно извинений, мы уходим прямо сейчас же. До свидания, - раздраженно бросила монахиня, сухо попрощавшись с Роджером и Мартой.
- Пати, как ты можешь позволять этой скандалистке так относиться к себе? - заявила Марта, показывая свой боевой характер.
- Бабушка, мы поговорим об этом позже, сейчас я должна уходить. Позаботься о себе и веди себя как достойная леди, - сказала Пати, целуя свою бабушку в щеку и потом обращаясь к Роджеру. - Мне было очень приятно вновь увидеть Вас, мистер Кроуфорд. До встречи.
- До встречи, - ответил Роджер, все еще удивленный тем, что Пати больше не заботится о матери его лучшей подруги.
Двое монахинь поспешили выйти из больницы, оставляя Роджера и Марту О'Брайен наедине, и Марте это было на руку, так как она могла побольше разузнать об этом молодом человеке без того, чтобы ее внучка подавляла ее ненасытное любопытство.
- Кажется, мы остались одни, - кокетливо произнесла Марта.
- Кажется, - ответил парень, позабавленный бойкостью духа этой старушки.
- Скажи мне, Роджер, если ты не доктор, то чему тогда ты себя посвящаешь?
- Я студент и учусь в Химическом Государственном университете Флориды.
- Химик? Как интересно! - воскликнула Марта. - И можно узнать, что ученый делает в больнице?
- Я работаю в лаборатории, помогаю устанавливать диагноз болезней, - любезно объяснил Роджер.
- Правда? И как ты попал на эту работу? - продолжала спрашивать бабушка Марта, очень заинтересовавшись этой беседой.
- Благодаря моей подруги Вэллари. Эта больница была построена по инициативе ее отца, мистера Чарльза Парадис, более 25 лет назад.
- Я слышала об этом докторе, он был очень милосерден к нуждающимся людям.
- Он был очень особенным человеком, и любим всем обществом из Флориды. Так что сейчас я занимаюсь чествованием, которое будет в его честь по случаю печальной девятой годовщины его смерти. Я должен все успеть сделать, так как его дочери не будет на этом грустном событии, и меня тоже, так как вскоре по личным мотивам мне придется уехать в Нью-Йорк, - рассказал Роджер, думая о своих настоящих мотивах своей поездки в Нью-Йорк.
- Я прекрасно понимаю тебя, сынок, так что не буду больше тебя задерживать, иди, продолжай все организовывать для того, чтобы заслуженный праздник в честь доктора Парадиса прошел успешно.
- Большое спасибо, мадам Марта. Мне было очень приятно с Вами познакомиться, - заявил Роджер, протягивая Марте руку.
- Мне также было очень приятно, Роджер, - уверила его Марта и любезно ответила на его прощание.
- С Вашего разрешения, я ухожу, - сказал Роджер и скрылся за поворотом коридора.
Марта, широко улыбнувшись, простилась с парнем, пока в ее шаловливом разуме вертелся целый ураган мыслей о Роджере и ее внучке. "Какой любезный и видный парень. Именно такой и нужен Пати, чтобы она забыла свою сумасшедшую идею стать монахиней". Однако, когда Марта уже собиралась разрабатывать план их соединения, маленькая девочка настойчиво потянула ее за подол юбки.
- Мадам, Вы обронили это, - прошептала маленькая девочка.
- Да? Ты уверена, что это мое, милая? - спросила старушка, беря фотографию из рук малышки.
- Думаю, да. Пока, - беззаботно ответила она и со скоростью света растворилась в приемной.
- Господи, как же порывиста молодость! Так, и что это она мне дала? - спросила Марта, рассматривая фотографию. - Но это же фотография Кенди! Как она здесь оказалась?
Марта О'Брайен быстро достала очки, чтобы получше разглядеть фотографию, и когда она это сделала, то поняла, что из-за старости фотографии и из-за того, что девушка была одета в давно вышедшее из моды платье, это не может быть Кендис Уайт. "Кто эта девушка? Почему она так похожа на подругу Пати, хотя и немного отличается от нее. Цвет глаз синеватый, волосы не такие вьющиеся, и у этой девушки нет великолепных веснушек Кенди. Кто эта девушка?"
Возможно, если бы Марта не подавила свой любопытный инстинкт, то она бы без особых трудностей узнала бы, кто эта девушка. Но из-за более романтических дел, которые у нее были, она не заметила, что на другой стороне фотографии нечеткими буковками было написано имя: Маргарет Парадис.
Где-то здесь или там? В правую или в левую сторону? В этом конце коридора или в другом? Вверх или вниз? Такие вопросы задавала себе Кендис Уайт, когда потерялась в этом огромном проходе, через который Келли Миллер провела ее в секретную ложу.
Когда девочка ушла, Кенди была так очарована игрой Терри, что для нее не имело значения остаться без гида, который ее провел в эту ложу, но без которого она не могла выйти. Как только она начала идти через все эти темные проходы, и поняв, что не узнает окружающие стены, она всерьез забеспокоилась, так как понятия не имела, как выйти из этого лабиринта.
" Боже мой! Я думала, что смогу легко вернуться одна, что у меня не будет никаких проблем, но я потерялась. Что мне сейчас делать? Куда мне идти? Так, хорошо, первое, что я должна сделать, это успокоиться, мне нечего бояться. Когда я успокоюсь, то смогу вспомнить, по какой дороге мы с Келли шли. По этому коридору мы шли прямо, а потом пошли наверх... или вниз? Господи, я ничего не помню. Если я быстро не выйду отсюда, то Анни испугается и начнет меня искать. Я должна как можно скорее найти выход отсюда. Все то, что имеет вход, обязательно должно иметь и выход. Так что я обязательно найду его. Вперед, Кенди, ты сможешь это сделать. Только успокойся, и ты выйдешь отсюда быстрее, чем сюда вошла".
Девушка продолжила свой путь через множество коридоров. И когда она уже несколько раз возвращалась в то место, откуда начинала, наконец, она нашла коридор, в конце которого виднелся свет. Кенди почувствовала облегчение, увидев, что, в конечном счете, она в этом театре не как "Призрак Оперы", и с этой обнадеживающей мыслью она быстро двинулась туда, где, она думала, ее ждет свобода.
Дойдя до конца коридора, блондинка поняла, что свет, который она видела ранее, просачивался через нижнюю часть стены, и поэтому она подумала, что это стена фальшивая и, следовательно, через нее можно как-нибудь пройти. Кенди попробовала сдвинуть стену и с удивлением поняла, что предполагаемая стена была ни больше, ни меньше, чем раздвижной дверью, которая вела в узкое пространство шкафа.
Блондинка проложила себе дорогу через огромное количество одежды и попробовала открыть дверь, но она была такой большой и тяжелой, что она не могла одна двинуть ее с места. Но Кенди не из тех, кто быстро сдается, и она продолжила делать все возможное, чтобы выйти из этого шкафа. Прошло несколько минут, и когда она была уже в преддверии того, чтобы открыть дверь, голоса за дверью заставили ее остановиться и стоять очень тихо, чтобы никто ее не обнаружил.
Кендис Уайт понятия не имела, что услышит через несколько секунд.
- Что тебе от меня нужно? - раздраженно спросила Сесиль.
- Тетя, ты не капельки не изменилась. В твоем возрасте любое волнение может привести к летальному исходу, - сказал голос, из-за которого Кенди мгновенно побледнела.
- Хватит уже притворяться. Он послал тебя найти меня, и ты это уже сделал, так что не заставляй меня терять терпение и, наконец, скажи, что сейчас он от меня хочет, - смело заявила женщина.
- Успокойся. Ты все в свое время. Кроме того, мы идем на такую чудесную вечеринку и мне бы не хотелось, чтобы ты ее разрушила, - смеясь, заявил Артур, в то время как страх завладел разумом Кенди, так как она поняла, что этот человек за дверью, был убийцей Рэймонда Беренгера.
- Я не собираюсь терпеть твою иронию, или ты говоришь мне, зачем пришел ко мне, или сейчас же убирайся ко всем чертям, - предупредила Сесиль.
- Прекрати мне угрожать, старая дура. У тебя и так куча проблем, и я не думаю, что ты захочешь, чтобы твоя красивая хозяйка узнала, какая ты медсестра, - угрожал он.
- Ты не посмеешь это сделать, потому что я тебе клянусь, если ты откроешь свой рот, то я смешаю с грязью тебя и твоего начальника, - бесстрашно заявила женщина.
- Ты храбра, Сесиль. Слишком храбра для своего возраста. Не играй со мной, так как можешь по-настоящему меня разозлить, - жестко изрек Артур.
- Так ты скажешь мне, что от меня хочет твой начальник? Да или нет? - вновь спросила женщина.
- Я скажу тебе это прямо сейчас, но не потому, что ты этого хочешь, а потому, что мой начальник заинтересован, чтобы ты держала свой рот на замке. Кто-то стал копаться в прошлом, о котором ты очень много знаешь и, следовательно, тебя ищут, - объяснил Джексон, доставая свой револьвер и начиная чистить его платком.
- И кто же ищет меня? - спросила Сесиль, скрывая страх, который завладел ею при виде револьвера.
- Старшая дочь семьи Парадис, - ответил Артур, не вдаваясь в подробности, и не зная о внезапном испуге, который перенесла Кенди, услышав эту фамилию.
- Снова эта чертова семья Парадис! Сколько еще раз твой начальник хочет, чтобы я сказала, что девчонка мертва? - спросила женщина.
- Ты в этом точно уверена? - настаивал Артур.
- Совершенно. Я сама похоронила ее, и как я знаю, мертвые не воскресают! - убедительно воскликнула Сесиль, и Кенди немного склонилась, чтобы через замочную скважину рассмотреть лица преступников, но нечаянно задела одну из вешалок, которая с шумом упала на пол.
- Лучше бы то, что ты говоришь, было правдой, потому что моему начальнику бы не понравилось получить неприятный сюрприз, - засмеялся Артур, но странный шум неожиданно заставил его замолчать. - Что это было?
- Не знаю, но думаю, что этот шум раздался из этого шкафа, - указала Сесиль, в то время как Кенди прошиб холодный пот.
- Этот шум раздался из шкафа? Очень интересно, - сказал Джексон.
- Это, должно быть, крысы, они обычно любят такие грязные места как это, - предположила Сесиль, критически оглядывая место.
- Крысы, которые подслушивают чужие разговоры? Невероятно! Я должен это увидеть собственными глазами, - заметил Артур, приближаясь к шкафу и пытаясь открыть его.
- Не шуми так, кто-нибудь может услышать и спуститься сюда, - заявила Сесиль, сдерживая яростный страх Джексона.
- Если ты хочешь, чтобы я успокоился, то дай мне открыть этот чертов шкаф. Кажется, это дверь в смежную комнату, - крикнул Артур.
- Ты что думаешь, тебе эта палка поможет? - спросила женщина.
- Конечно же, да, - утвердил Артур, с взглядом ненависти и, недолго думая, начал неистово бить по двери шкафа, провоцируя Кенди на испуганный крик. - Ты слышала, Сесиль?
- Конечно, слышала и уверена, что все в театре тоже это слышали. Какого черта ты ломаешь этот шкаф? Ты дурак или как? - ворчала женщина, не зная, о каком шуме говорил Джексон.
- Отойди с дороги, старая дура. Я сейчас открою этот проклятый шкаф, - воскликнул Артур, толкая Сесиль.
- Хватит уже глупить, пойдем отсюда, - настаивала Сесиль.
- Уходи, если хочешь, а я останусь здесь, пока не узнаю, кто сидит в этом шкафе.
- Не дури. Пойдем, если нас кто-нибудь увидит, нам придется долго объясняться по поводу нашего поведения.
- Да?.. Но ты лучше послушай меня. Если тот, кто сидит в этом шкафу, расскажет полиции все, о чем мы с тобой только что говорили, то завтра же нам придется давать объяснения судье, сидя в тюрьме. Так что закрой свой рот и дай мне открыть эту чертову дверь, - веско приказал Джексон, вновь с силой ударяя по шкафу.
Сесиль ничего не ответила Артуру. В чем-то он был прав, сказав, что кто-то слышал их разговор, но с другой стороны, шум, который издавал Артур, был таким сильным, что кто-нибудь уже услышал его и мог спуститься сюда и посмотреть, в чем дело. Так что, ужасно нервничая, Сесиль направилась к двери комнаты, чтобы услышать неожиданные шаги.
- Кто-то идет. Мы должны быстро уходить отсюда, - предупредила Сесиль.
- Не уйду, пока не открою, - повторил он, все еще не открыв шкаф.
- Оставь ты этот шкаф в покое. Пойдем. Они уже должны быть очень близко, - нервничая, настаивала Сесиль, понимая, что ее мирная жизнь в качестве медсестры Сюзанны Марлоу подошла к концу.
- Хорошо, хватит ныть, мы уходим, - сказал Артур, так и не открыв дверь шкафа.
Но перед тем как уйти, он сказал слова, которые еще сильнее напугали блондинку.
- Неважно, есть ли в этом шкафу кто-нибудь или нет, но если есть, то я тебя предупреждаю, что если ты расскажешь обо всем полиции, то я найду тебя и лично отрежу твой длинный язык. Я тебя предупредил, - и не говоря больше, Артур и Сесиль ушли.
Кенди стояла молча, пытаясь сдержать слезы, уже душившие ее горло. Она была так испугана, что почти не дышала, но тишина вокруг нее и за дверью заставила ее подумать, что преступники, возможно, уже ушли, так что осторожными движениями она вновь хотела открыть дверь, но неожиданные шаги вновь задержали ее и заставили ее сердце снова неистово биться.
Терри вошел в винный погреб после крайне большой порции лести, которую получил от сотни зрителей за свою игру. Он никогда не был очень общительным человеком, и, закончив свою работу, он обычно старался избегать назойливых поклонников, укрывшись в своей гримерной. Но в этот раз, из-за множества репортеров, толпившихся там, ему пришлось отвечать на множество всевозможных вопросов. И он знал, это было не самое худшее, что его ждало этим вечером, так как в доме мэра вопросы были бы еще назойливее.
Молодой актер глубоко вздохнул и положил свой костюм на стул, при этом говоря: "Прощай Принц Датский... когда-нибудь мы вновь с тобой встретимся ". После этого он начал искать глазами место, куда бы ему положить свой костюм, который этим вечером принес ему грандиозный успех. И когда его глаза добрели до шкафа, он решил, что это будет самое подходящее место для его костюма, так как в этом старом шкафу Роберт хранил свои театральные сокровища.
Терри медленно подошел к шкафу и сильно удивился, увидев, как испорчена его дверь, но ввиду того, что у него были более важные проблемы, о которых он думал, актер не придал значения увиденному, и попытался открыть шкаф. Однако он не смог сдвинуть дверь с места, так как, видимо, она была заперта.
Блондинка, из-за новой попытки открыть шкаф, начала неуправляемо дрожать, когда в ее разуме возникла мысль о том, что убийца Рэймонда Беренгера вернулся за ней, чтобы убить. Холодный пот обдал кожу Кенди, так как она была уверена, что в этом случае ей не повезет так, как в поезде. Сейчас никого не было поблизости, и никто бы не смог ее спасти. Девушка начала молиться, чтобы у этого человека была хоть капля сочувствия, и он позволил бы ей уйти невредимой.
Девушка старалась думать о приятных моментах, чтобы успокоить свои нервы, но из-за настойчивости, с которой кто-то открывал дверь, она не могла представить себе ничего ободряющего. Единственное, что в этот момент придавало ей сил, это крестик, который мисс Пони подарила ей, когда она была еще маленькой девочкой. Она держала этот крестик, и с его помощью Кенди смогла воскресить в своей памяти дорогой ей отчий дом. Она вспомнила каждую лужайку, на которой она играла, когда была маленькой, всех своих друзей из Дома Пони, и думая о них, она решила, что если Бог подвергает ее вновь опасности, то у Него на это есть важные причины, и ее долг в том, чтобы продолжать бороться, не теряя надежды на чудо.
Кенди, не выпуская распятье, надеялась, что убийца никогда не сможет открыть эту дверь и вскоре вновь уйдет. И действительно, все попытки открыть дверь прекратились, и за дверью воцарилась тишина. С этим новым поворотом судьбы Кенди почувствовала такое облегчение, что полностью облокотилась на дверь, когда Терри вновь попытался открыть ее. Таким образом, их неизбежная встреча состоялась.
И там они были двое: Кенди, лежа на Терри в нежданном объятии. Им не надо было смотреть друг другу в лицо, чтобы понять, что кто был человеком, который находился к ней или к нему так близко. Между ними всегда существовала связь, и они могли узнать друг друга лишь легким касанием рук.
Актер начал нежно ласкать волосы девушки, и огонь, который пылал у него в груди, заставил его еще более сократить расстояние между ними, в то время как его разум и сердце наполнялись головокружительным ароматом ее кожи. Для Терренса Гранчестера все казалось совершенным в этот момент, для него ничего не имело значения: ни его помолвка с Сюзанной Марлоу, ни угрозы Томаса Хэтуэя, ни то, что ему рассказал сегодня его отец, ни то, как они с Кенди расстались в прошлом, лишь единственное, что сейчас имело значение в его жизни, было то, что, в конце концов, в его объятиях была любовь всей его жизни.
Однако удовольствие Терри превратилось в отчаяние, когда девушка быстро встала и заплакала с тоской, которая заставила его дрожать от страха.
- Кенди... что с тобой?.. Ты в порядке? - нежно спросил актер, стараясь вновь обнять девушку, но остановился в своей попытке, чтобы еще сильнее не расстроить ее.
- Терри... я... этот человек... я думала, он убьет меня, - рыдая, ответила Кенди.
- Какой человек, Кенди? Я не понимаю, о чем ты говоришь, - недоумевал Терри.
- Человек из поезда... тот, кто похитил дочку мистера Беренгера, - отчаянно ответила блондинка.
- Кенди, не знаю, о чем ты говоришь, но здесь нет никого, кто бы хотел причинить тебе вред, и даже если бы был, то я не позволил бы ему это сделать. Успокойся, милая моя, все хорошо, я с тобой, и не оставлю тебя одну, - уверил Терри, лаская щеку блондинки.
- Терри... я так испугалась... я подумала... я подумала, что умру. Слава Богу, ты здесь, - прошептала Кенди, бросаясь на шею к актеру и сильно обнимая его.
- Тебе нечего бояться, любовь моя. Я здесь, и защищу тебя от любого, - пробормотал Терри в ухо девушки, начиная осыпать краткими поцелуями основание ее шеи.
Кенди немного ослабила объятие, почувствовав, как эти ласки ускоряли биение ее сердца. Она старалась противиться своей любви, и из-за своих новых и запутанных ощущений она не могла сделать ничего другого, кроме как слегка отдалиться от Терри.
Тогда молодой актер нежно взял в свои руки лицо Кенди и, освобождая свои терзания прошлых лет, начал ласкать каждый миллиметр ее лица.
- Терри... не надо... - пробормотала Кенди, но он посмотрел ей в глаза и сказал:
- Ангел мой... только на минуту... только на минуту, давай будем полностью счастливыми.
И сказав это, беспокойные губы Терренса Гранчестера поймали в нежном поцелуе сладкие и невинные губы Кендис Уайт, которая не могла больше сопротивляться и поддалась магии истинной любви.
______________
* Монолог из трагедии Уильяма Шекспира, Гамлет, акт 3, сцена 1.
|
