Столкновение в вихре (гл.19 ч.2)

Мысли Терренса вновь покинули разговор, перемещаясь на пять лет назад... В его жизни все казалось совершенным. Ему едва исполнилось 26 лет, но его актерская слава уже закрепилась за ним. Ему принадлежало 40% Стрэтфордской компании, и он имел право участвовать в принятии решений: в выборе постановок и в найме актеров. Все это давало ему внутренние силы продолжать свою деятельность в Нью-Йорке. Другими словами, им восхищались и его опасались, так как он мог способствовать развитию или разрушению карьеры многих людей. К дополнению его карьера драматурга начала приносить большие дивиденды, и даже если бы ему этого не хватало, он мог рассчитывать на наследство, полученное от отца, за которым продолжал присматривать Стюард. В действительности, семья Терренса Грандчестера никогда бы не умерла с голода. Но репутация, деньги и власть были не единственными, что придавало ему завидное положение. Он женился на наследнице одной из самых богатых семей в стране, которая была красива не только, но и любила его до безумия, и подарила ему двух здоровых сыновей. В итоге, у него было здоровье, власть, привлекательность, стабильное положение и блестящее будущее, как было не позавидовать ему? Под спокойным и ослепительным видом репутации и престижа, зарождались скрытые и опасные угрозы. Первая из которых была Марджори Дилоу, одна из актрис, работавшая в Стрэтфорде, и у которой было желание побыстрее продвинуться в театральном мире, но не с помощью своих актерских талантов. Второй угрозой был Натан Бауэр, ирландский актер, который в те дни переехал жить в Нью-Йорк и заработал неожиданную репутацию не только актера, но и профессионального соблазнителя... Терренс познакомился с Бауэром на празднике, организованным Робертом Хэтуэем по случаю его пятидесятого дня рождения, и с первых минут этого знакомства у него появилось сильное чувство тревоги. Разговаривая с группой своих коллег, Терренс заметил Бауэра, который, не отрывая глаз, смотрел в другую часть зала. По выражению его лица, было нетрудно догадаться, что этот человек раздевает взглядом какую-то красивую женщину, привлекшую его внимание. Самым большим ужасом для актера было понять, что женщина, на которую смотрел Бауэр, была ни больше, ни меньше, его женой. И с тех самых пор у аристократа появилось безрассудное желание придушить своего коллегу. Однако он мог выразить это лишь своим неудовольствием. Но со временем это желание притупилось, так как его мысли были заняты другим: накопить энное состояние, чтобы гарантировать наследство своему младшему сыну, и которое было бы равным наследству старшего. Дилан унаследует состояние и титул герцога, который принадлежал его отцу, и, следовательно, его будущее предрешено. Терренс хотел, чтобы у Альбена было такое же положение. Он переменился, так как раньше финансовые вопросы не имели для него столь большого значения, но отцовство заставило изменить его мнение по этому поводу, и он не мог избежать чувства тревоги за будущее своей семьи. Это заставило его предпринять много поездок по всей стране в свободное время от выступлений на Бродвее. Роберт Хэтуэй занимался только художественным руководством группы, а его молодой компаньон принимал решения относительно заключений договоров за пределами Нью-Йорка. Успех компании был таким ослепительным, что остальные актеры не жаловались на бешеный ритм работы, который им навязали. Казалось, эта популярность сплотила всех их в единое целое. Но к несчастью, этот год был не из лучших для ведущей актрисы компании, Карен Клейс, которая была более чем расстроена. Хотя девушка пыталась продолжать свою всегда неутомимую и рутинную работу, природа взяла свое, и ей пришлось остаться в Нью-Йорке, так как через несколько месяцев ей предстояло рожать. В это время люди узнали новое имя: у Марджори Дилоу, наконец, появилась возможность воплотить свои планы в реальность, когда Роберт Хэтуэй предложил ей заменить Карен, несмотря на то, что Терренс был не очень убежден в таланте начинающей актрисы. Но, в конце концов, мнение Роберта было принято, и Дилоу заменила Карен во всех спектаклях, которые давались в тот год. С этого момента прошло не слишком много времени, когда пресса начала комментировать предполагаемые отношения известного актера с начинающей звездой. Терренс следовал своей привычке и игнорировал эти сплетни, надеясь, что и его жена сделает то же самое. Эта тема не затрагивалась даже в течение его недолгого пребывания дома. Однако миссис Грандчестер начала чувствовать в своем сердце урон, хотя и пыталась не обращать внимания на эти россказни. В очередное отсутствие Терренса, слухи о его связи с актрисой стали разрастаться, и присутствие Натана Бауэра все ухудшило. Однажды октябрьским вечером Кенди вновь случайно встретила ирландского актера, когда гуляла со своими сыновьями в парке недалеко от дома. С тех пор, между ними завязалась дружба, и об этом неуместный свидетель рассказал в то время отсутствующему мужу. Возможно, эти события не послужили бы конфликту между ними. Но, в конце концов, бомба взорвалась в начале декабря, когда Терренс вернулся в Нью-Йорк, чтобы отдохнуть несколько дней перед Рождественским туром. Они разговаривали на повышенных тонах, и во время этого разговора наговорили друг другу вещи, которых на самом деле не чувствовали, но которые служили доказательством изменения их отношений. Терренс требовал от своей жены прекратить дружбу с Бауэром, которую он считал несвойственной и недостойной репутации своей жены, и как всегда из-за своего либерального и независимого духа, он поддался тому, чтобы высказать ей свое негодование. Недоверие, которое она почувствовала в словах своего мужа, заставило ее сказать то, что она никогда и не думала говорить: требовать объяснения слухов о его связи с Марджори Дилоу. Ясное дело, конфликт лишь усилился; упомянув об этом, и сказав много чего, Терренс ушел из дома, а Кендис закрылась у себя спальне. Одна ее часть хотела бежать за мужем, но ее гордость заставила ее остаться дома. Терренс хорошо помнил, что та ночь была холодной, и дорога в Форт Ли была покрыта льдом, но для него, кажется, это не имело никакого значения. Единственным его намерением было пересечь Вашингтонский мост и побыстрее добраться до дома Бауэра в Манхэттене, чтобы вылить свою неудачу и гнев на голову ирландца. Было удачей то, что в нескольких метров от Хадсона, его автомобиль остановился из-за нехватки бензина. Он громко выругался и повалился на руль. Ему казалось, что нечто очень похожее он уже пережил раньше, но не мог отчетливо вспомнить, когда или где. Одно было верным - что этот огонь, который сжигал его грудь, имел одно единственное название: ревность. Никто во всем мире не мог пробудить такую интенсивную и болезненную ревность, кроме Кенди. Никому, кроме нее, было не под силу вселить в него страх и заставить почувствовать это так сильно; прошло уже много времени, как он забыл об этом, благодаря восхитительным и стабильным годам семейной жизни. Однако, было достаточно всего одной нескромности со стороны третьего мужчины, как вся его спокойная жизнь перевернулась с ног на голову. Осенний холод начал заполнять салон автомобиля, помогая водителю немного охладить свой пыл и понять то, что он натворил. Он вышел из машины и отступая перед своим первым импульсом найти Бауэра, направился обратно в форт Ли. В течение той длинной и холодной прогулки его злость сменилась раскаяньем и страхом, вспомнив все то, что он сказал своей жене. Как могло такое случиться, что он наговорил ей столько глупостей? Но уже было слишком поздно, чтобы исправить урон, который уже точно они нанесли друг другу... Он ускорил шаг, спрашивая себя, как ему вести себя перед своей женой. Он зашел в дом, когда уже рассвело. Терренс благодарил небо, что слуги больше не жили в этом доме, потому что для него было бы мучительно, если бы они видели его отчаянье, когда он открыл дверь спальни и не увидел там своей спящей жены, как ожидал. Вместо нее, там лежала лишь лаконичная записка: Терренс, Я думаю, что расстояние, которое было между нами в этот год, причинило нам боль, которой я не хотела допускать. Я боюсь, что если эта ситуация не изменится, она может затронуть наших детей. Бог знает, это последнее, чего я желала бы. Мне кажется, что будет лучше, чтобы мы некоторое время пожили вдали друг от друга и поразмышляли над тем, что мы будем делать с нашими жизнями, начиная с этого момента. Пожалуйста, не ищи нас. И не беспокойся о Дилане и Альбене. Им будет хорошо со мной. Кендис. Прочитав эту записку, все то, что поддерживало тонкое равновесие его жизни, разом исчезло. Казалось, что темнота, в которой он жил в прошлом, и практически забытая за пять лет эмоциональной стабильности, неожиданно возвратилась, одерживая верх. Как никогда раньше Терренс понял, что благословенное счастье словно крылья бабочки: могут сохранять насекомого всю жизнь, но могут быть и уничтожены бессознательной рукой. Получив такой удар, он просидел без какого-либо движения несколько часов. Как может отреагировать человек, когда понимает, что его жена его оставила? Если бы Альберт Одри или Арманд Граубнер были рядом, то, несомненно, он бы отправился к ним, но миллионер в то время был в Англии, утишая Рейчел Линтон после смерти ее отца, а Граубнер был в Лионе. Тысячи миль отделяли его от двух его лучших друзей. Он был один в этой ситуации, в которую бессознательно попал. Однако, не все, чему жизнь научила его, было забыто в те дни благополучия. По крайней мере, он понял, что не надо быть слишком непокорным, чтобы признать свои ошибки. И поскольку его разум и сердце поняли всю серьезность ситуации, у него не было права оставить все на своих местах, ничего не исправляя. - Что ты сделал такого, чего не сделали другие? - спросил его Арчибальд пару лет назад, когда молодой миллионер хотел завоевать любовь женщины, которую любил. - Я попросил прощения! - было простым ответом актера. Если тогда он смог попросить прощения, то и сейчас Терренс был готов сделать это снова. Конечно, у него осталось желание свернуть шею Натану Бауэру, так как он был уверен, что предполагаемая дружба между ирландским актером и Кенди была не больше чем хитрость со стороны Натана, чтобы соблазнить женщину, которая ему понравилась, как только попалась ему на глаза. У Бауэра была репутация Казановы, и Терренс прекрасно знал, что его жена была сокровищем, вызывающим зависть, и мужчины хотели приобрести эту драгоценность. С другой стороны, молодой актер был уверен в порядочности своей жены, но он боялся, что дружба с Бауэром породит россказни на Бродвее. Это была основная причина скандала, но, уже успокоившись, Терренс признал, что в своих словах преступил границы дозволенного. В глубине души ему было стыдно, поскольку он осудил свою жену из-за ее дружбы с Бауэром, и очень обеспокоенным тем, что Кенди бросила ему в лицо про слухи, ходившие о его связи с Марджори Дилоу. - Марджори Дилоу! - раздраженно бросил он, переключая рычаг скорости. - Проклятые репортеры и язык мой подложили мне свинью! Я должен был быть более осторожным с Марджори!.. - Я полагаю, было непросто сбавить ритм Вашей работы, когда у Вас был такой успех, - предположил Эллис, возвращая Терренса из воспоминаний. - По правде говоря, я не прилагал особо больших усилий, - немедленно ответил актер, скрывая эмоции, которые разбудили в нем воспоминания, своим умением контролировать каждый свой жест. - Верно одно: то, что мое долгое отсутствие в течение более одного года являлось утомительным, неудовлетворительным и... отдаляло меня от моей семьи. Тогда я счел нужным прекратить эти изматывающие поездки и наслаждаться своей семьей, Вы понимаете Эллис? - Думаю, что да... - ответил Чарльз с понимающей улыбкой. - Но будучи энергичным человеком, коим Вы, несомненно, являетесь, Ваш разум не стал отдыхать, а наоборот, на свет появился очень плодовитый писатель. Я задам Вам вопрос, который возможно будем немного глупым: откуда Вы берете идеи для Ваших работ? Вы всегда удивляете нас такими жизненными темами. Лицо Терренса расслабилось еще больше, и, усаживаясь в кресле поудобнее, он начал спокойно отвечать на вопрос. - Я всегда любил наблюдать за людьми. И мои истории - в действительности не моя личная заслуга. Они появляются от людей, с которыми пересекалась моя дорога и мои чувства. - В Вашей последней работе «По другую сторону Атлантического океана» Вы описываете историю человека, который живет, одержимый воспоминанием безответной страсти, и которая доводит его почти до самоубийства. Вы писали о каком-то определенном человеке, которого в Вашем произведении зовут Джулес? - Да, но на самом деле, эта история посвящена двум мужчинам, которых я знал, и имена которых не могу раскрыть, - ответил актер с движением правой руки. - Я написал это в определенной степени... Скажем так... в сопоставлении. Кого-то взял отсюда, кого-то оттуда, и остальное придумал сам. - А они были, стали такими же счастливыми как Джулес в конце? - спросил заинтригованный Эллис. - Без страха ошибиться, могу сказать, что да, - заверил его Терренс, думая об Иве, которого он видел в прошлом году. Время всегда было самым лучшим лекарством для души, и благодаря ему доктор забыл все свои прошлые любовные неудачи, и время также помогло ему открыть глаза и увидеть привязанность женщины, молча любившей его в течение нескольких лет. Терренс все еще помнил то прощание в грязном вагоне поезда, среди снаряжений и боеприпасов. В том случае актер знал, что, несмотря на улыбку, которую Ив пытался изобразить, было еще болезненное ощущение потери, которая скрывалась за спокойным лицом врача. Иногда, в моменты полного спокойствия, когда он смотрел на лицо своей жены, спящей рядом с ним, он много раз спрашивал себя, какая была бы ее жизнь, если бы на его месте оказался Ив или Арчибальд, и были бы они счастливы видеть Кендис в своей постели. В эти мгновения Терренс не переставал изумляться тому, что сердце девушки выбрало его, несмотря на его импульсивный характер. Он был благородным человеком, и не мог избежать чувства сожаления к своим старым соперникам. Со временем актер пришел к выводу, что судьба хотела компенсировать недостатки в его детстве даром ответной любви. И также в глубине души, актер надеялся, что магнат и врач найдут хотя бы маленькую часть счастья, которое было у него. Все же наши надежды сбылись, и оба юноши возместили убытки прошлых неудач. После войны Ив оставил армию и посвятил себя работе в городской больнице Парижа. Ему потребовалось много усилий, чтобы не впасть в депрессию, которая появилась, когда сражения закончились, и ему пришлось столкнуться с реальностью: все его братья и друзья уже были женаты, только он был одиноким. Удачно сложилось то, что помощь подоспела от самого неожиданного человека. Жизнь показала ему, что любовь ожидает нас на неожиданных поворотах, но мы все равно будем пытаться игнорировать ее. Медленно, почни незаметно, робкая компания хорошей подруги превратилась в самое лучшее лекарство, чтобы вылечить все его раны, и в одно прекрасное утро Ив проснулся и понял, что в его сердце уже не было боли. Но должно было пройти много времени, прежде чем молодой доктор понял, что в его груди зарождалась новая любовь. В 1924 году Пол Гамильтон умер от хронического алкоголизма. Вдова оказалась свободна от своего беспечного мужа и решила написать своей дочери, Флэмми, прося ее вернуться в Америку. Миссис Гамильтон думала, что причиной ухода Флэмми был ее отец, и так как он умер, девушка могла чувствовать себя более комфортно и вернуться в Чикаго, чтобы жить вместе со своей семьей. Прошло уже десять лет с того момента, когда Флэмми покинула Соединенные Штаты, чтобы работать военной медсестрой во Франции, и предложение ее матери - вернуться в Чикаго - очень удивило ее. Это не входило в ее планы, но в этот день в первый раз ностальгия заполнила ее сердце, и она начала обдумывать это предложение. Девушка приняла решение остаться в Европе до окончания войны, потому что в глубине души лелеяла надежду, что все-таки сможет завоевать привязанность молодого доктора, но годы шли, и хотя она могла похвастаться, что завоевала доверие и дружбу Ива Бонно, но казалось, что он видит в ней лишь хорошую подругу. Флэмми смотрелась в зеркало и чувствовала себя старухой. Хотя благодаря влиянию Жюльен, Флэмми научилась украшать свою внешность, но ей было очень грустно, так как, сколько бы она ни старалась, ей все равно не удастся соперничать с красотой ее давней подруги из школы медсестер. И как кажется, Ив не был готов довольствоваться меньшим, так что, в конце концов, Флэмми решила, что пришло время вновь увидеть озеро Мичиган. Любопытно было наблюдать, как спавшее пламя в сердце Ива началось разгораться, когда девушка рассказала ему о своем решении вернуться на родину. Ив остался бесстрастным и едва произнес единственный комментарий по этому поводу. После этого разговора Флэмми не видела своего друга в течение целой недели, за которую она надеялась, что юноша попытается отговорить ее от этого решения, но этого не произошло. Однако Флэмми продолжала оставаться такой же гордой как раньше, и, глотая слезы, готовилась к отъезду. Брюнетка думала, что дни в Аргонском лесу были самыми ужасными, которые Ив мог припомнить. Но вдруг все то, что он считал разумным и верным, превратилось в сумасшествие, он чувствовал себя в таком состоянии, потому что его хорошая подруга далеко уезжала? Грустно, возможно да... Включая меланхолию, но почему это так раздражало? В эти дни Ив впервые почувствовал, что его жизнь потеряет смысл, Флэмми Гамильтон не будет с ним рядом, и тогда он, наконец, понял, что был влюблен в нее. Эти странные чувства, которые он ощущал в последнее время, находясь рядом с ней. Прошло довольно много времени, прежде чем они перестали быть просто дружескими, но его защита не позволяла ему понять это. Однако, смущение, которое уже определенно существовало, начало порождать новые страхи: как сказать своей лучшей подруге, что ты влюблен в нее? С ним уже происходило это раньше, и последнее, что бы ему хотелось получить, это новый отказ. Флэмми всегда казалась такой независимой от мужчин... Так что Ив сдался перед своей трусостью и позволил Флэмми уехать, ничего не говоря, и она, в свою очередь, остереглась раскрыть ему свои чувства, несмотря на настойчивость Жюльен все же рассказать ему. После отъезда Флэмми Иву стало очень плохо. Его мать подумала, что в этот раз ее сын точно сойдет с ума. Но это расстояние между ними сыграло свою роль; юноша изменился, и сначала его страх перешел в отчаяние, а потом он все обретал свою потерянную смелость. Итак, в один из летних вечеров в Чикаго Флэмми убиралась в своей только что снятой квартире. Кто-то позвонил в дверь, и девушка отложила в сторону фартук, направилась открывать дверь, и как же она была удивлена, когда по другую сторону порога узрела Ива Бонно, который смотрел на нее так, будто она была самой красивой женщиной на свете. После этого им не потребовалось лишних слов. С естественностью, которая была уже очевидна, они отдались тому чувству, которое долгое время жило в их сердцах. Когда были произнесены самые простые объяснения, Ив обнял Флэмми и в первый раз поцеловал ее, во время этой ласки, спрашивая себя, почему он ждал столько времени, чтобы начать жить заново. С того дня Ив и Флэмми стали восполнять если не потерянные годы, то, по крайней мере, упущенную страсть. Через некоторое время они поженились. Не забывая о своей лучшей подруге, несмотря на годы и расстояние, Флэмми пригласила Грандчестеров на скромное бракосочетание. Для Кенди, которая никогда не переставала молиться за Флэмми и Ива, тот день стал праздником, таким же важным, как и дни свадеб Энни и Патти. Сначала блондинка боялась встречи с Ивом, не видев его с той злосчастной ночи, но, увидев счастливое лицо молодого доктора, Кенди, наконец, смогла вздохнуть с облегчением, так как некоторым образом все еще чувствовала себя виноватой, не ответив на чувства своего друга. Наконец, она вновь смогла прямо смотреть в серые глаза Ива, не опуская взгляда, и понимая, что это взгляд просто хорошего друга. Некоторое время спустя, Ив расскажет Терри, что происходило с его жизнью после войны, и актер возьмет кое-что из жизни молодого доктора, и что-то, о чем рассказывал ему Арчи. Так появится произведение «По другую сторону Атлантического океана» и переполнит театры всей страны. Разговор между Терренсом и репортером продолжался еще долго, молодой актер подробно отвечал на вопросы Эллиса, который со временем и с приобретенным опытом превратился в истинного мастера своего дела. Немного утомившись сидеть в одной комнате, аристократ предложил журналисту показать свой дом, продолжая разговор. Очарованный Эллис рассматривал большую коллекцию книг, имеющуюся у актера в библиотеке, и экзотические вещи, которые он хранил под стеклянной витриной, украшавшие это место. Те, что не были собранными самими Грандчестерами в различных поездках, были подарками Альберта Одри и плодом непрерывных путешествий миллионера. - Это маска племени Ватуси, - сказал Терренс, показывая репортеру большую маску и объясняя, как пользовались ею древние предки этого племени.- Умерший тесть Альберта был опытным географом и антропологом. Он прожил много лет в Африке. И именно там Альберт познакомился с Линтоном. - Понятно... Но я не... Я могу спросить у Вас, что здесь делает это? - спросил Чарльз, указывая на старую чашку из дешевого фарфора, которая выглядела очень обычной посреди такой экзотической коллекции. Терренс загадочно улыбнулся, беря в руки эту чашку. Она была действительно старая, с тусклой картинкой, и очень отличалась от красивых вещей, привезенных из центральной Мексики и церемониальных бочонков племени шайеннов. - Это, Эллис, маленькое напоминание, - ответил молодой актер, тихо вздохнув. - Вы видите эту простую и малопривлекательную чашку? Каждый раз, когда я смотрю на нее, она всегда напоминает мне, что истинно ценные вещи в жизни человека нельзя купить ни за какие деньги... Хотя они требуют много усилий, чтобы сохранить их. Это подарок одной старой дамы, которая преподала мне один из важнейших уроков в моей жизни, - закончил объяснять молодой человек. Разум Терренса вновь вернулся на несколько лет назад к моменту, в котором он, отчаявшись, отправился в единственное место, которое пришло ему в голову, где могут находиться его жена и дети. Он был таким расстроенным, что даже не стал брать билет на поезд, а взял один из своих автомобилей и недолго думая, отправился в длинное путешествие в Индиану. Он ехал, не обращая внимания на окружающий мир, лишь понимая, что сердце спрашивало его, чего самого существенного не хватает ему, чтобы продолжать жить? Несколько часов спустя, перед его глазами открылась заснеженная дорога, окруженная столетним лесом. Дорога окружала долину и терялась за холмом на вершине, на которой можно было разглядеть старую ель суровой красоты. Свернув на повороте, он, наконец, смог увидеть вдали дом, к которому он направлялся. Он загнал машину под навес около дома и нервно вышел из автомобиля. На пороге стояла пожилая женщина, одетая в шерстяное платье до щиколоток. За металлическими очками ее уже усталые глаза с сочувствием смотрели на молодого человека, который, несмотря на отросшую за несколько дней щетину, огромных черных кругов под глазами и душевного волнения в его движениях, не потерял своего высокомерия. - Терренс, сынок, мы тебя ждали, - поприветствовала его пожилая женщина, когда он подошел к ней. - Она...? - задыхаясь, спросил он, забыв поприветствовать даму, которую он не видел с прошлого лета. - Пойдем, сынок, проходи в дом! После поговорим, - ответила она ему, и он не мог ослушаться. Мисс Пони открыла дверь, и тепло очага с запахами старой древесины, специй, ванили и консервированных фруктов наполнили ощущения молодого человека. Дети высыпали в коридор, приветствуя только что приехавшего актера. Пожилая женщина повела его в зал, но перед тем, как войти в комнату, еще одна женщина с тысячью морщинок на лице вышла встретить посетителя. - Терри, мальчик мой! - произнесла пожилая женщина с ослепительной улыбкой. - Бабушка Марта, как Вы? - приветствовал ее Терренс, хотя и не хотел разговаривать с ней в этот момент. Он боялся ее прямолинейной искренности, которой всегда славилась миссис О’Брайен. - Здоровье мое в последнее время ухудшилось, но если сравнивать с тобой, то я уверена, что ты себя чувствуешь намного лучше! - сказала Марта, держа кувшин в руке и не реагируя на знаки, которые мисс Пони посылала ей, чтобы та попридержала свои комментарии. - Что я могу ответить на это, Марта? Вы все знаете. Но поверьте мне, я выгляжу намного лучше, чем чувствую себя, - ответил актер, не в состоянии противостоять этой женщине. - Это очень плохо, сынок... Но я полагаю, что ты здесь, потому что хочешь все исправить? - спросила пожилая дама, подмигнув ему и похлопав его по руке, так как Терренс был слишком высоким для нее, и она не могла достать до его плеча. - Да, - пробормотал Терренс, стараясь контролировать свои эмоции. - Тогда иди с мисс Пони, уверена, ты узнаешь много чего нового. Не падай духом, мой мальчик. Нет ничего настолько тяжелого... Мы, старики, это знаем! А сейчас, если вы меня извините, я оставлю вас, - сказав это, она исчезла в коридоре. Терренс продолжал смотреть на Марту, пока она исчезала из виду, и ему казалось, что только вчера он помог ей тайком проникнуть в колледж. «Хоть бы все было так просто, как тогда!» подумал он, и потом молча последовал за мисс Пони. Пожилая дама заставила его снять пальто, взамен дала ему чашку горячего какао и пригласила его сесть рядом с ней около камина. Несколько минут стояла тишина, пока Терренс отчаянно искал слова, как объяснить даме то, что произошло. Ему было очень трудно сосредоточиться, когда в каждом углу этого дома чувствовалось присутствие Кенди, как будто все стены были пропитаны ее смехом и ее живой сущностью. - Я полагаю, ты приехал сюда искать Кенди? - спросила, наконец, дама, становясь серьезной, но, не теряя материнского выражения лица. - Да, - ответил он, не осмелившись сказать большего. - Если бы на моем месте оказался другой человек, то он бы сказал, что ты опоздал, - сказала она, и ее сердце сжалось, увидев лицо Терренса. - Вы хотите сказать, что она была здесь, но уехала? - с беспокойством спросил он, вставая. - Скажите мне, куда она поехала. Я должен поговорить с ней как можно раньше. - Сынок, пожалуйста, - попросила мисс Пони, - я прошу тебя выслушать сначала все то, что я должна сказать тебе, прежде чем сделать любую другую вещь. Терренс опустил глаза и с неким раздражением согласился. Они снова сели, и пожилая мадам сделала большой вдох, прежде чем начать. - Терренс, я сказала тебе, что другой бы тебе сказал, что ты опоздал, но мне кажется, что ты приехал в самый подходящий момент, - начала она объяснять. - Я не думаю, что ты уже готов увидеть Кенди. Сначала необходимо, чтобы мы поговорили. Обещай мне, что ты терпеливо выслушаешь меня. И когда мы закончим, я скажу тебе, где они - она и твои дети, и ты сможешь поехать к ним. Ты согласен? Молодой актер молча ответил кивком головы, и старая дала ему еще одну большую чашку с какао. - Несколько лет назад, когда ты в первый раз посетил нас, это был морозный день, как этот, ты помнишь? Тогда мы спросили у тебя, что связывает тебя с Кенди, но я уже знала ответ до того, как ты начал объяснять. Было достаточно лишь посмотреть на тебя, чтобы понять, что ты любил ее той любовью, которой любят лишь самых дорогих людей, и с силой, которой любят в первый раз... Что-то подсказало мне тогда, что эта любовь была далека от простой юношеской иллюзии. Время и судьба взялись и не смогли изменить этого, - сказала дама со спокойной улыбкой. - Я уверена, что Кенди рассказывала тебе, что по иронии судьбы, она вернулась в этот дом из Англии всего лишь несколько минут спустя, после твоего ухода. - Да, - повторно ответил он, помня тот случай. - Однако, возможно, она упустила одну деталь, которая не скрылась от меня. Перед тем, как добраться до дома, Кенди встретила Джимми Картрайта, и он ей рассказал, кто был в этот момент с нами. Ты должен был видеть, как она вбежала в эту дверь, крича твое имя, - говорила мисс Пони, указывая на порог комнаты. - Она была далеко от дома столько месяцев, но ни меня, ни сестру Марию она даже не поприветствовала. А, наоборот, с горящими щеками и со сбивчивым дыханием, единственное, что она делала – взволнованно спрашивала нас, где ты. Она взяла ту же чашку, которую держишь сейчас ты, и из которой ты пил тогда, только несколько минут раньше. Ощущая оставшееся от тебя тепло, она интуитивно почувствовала, что ты не мог быть далеко, и, не говоря больше ни слова, она выбежала тебя искать. Излишне говорить, что разочарование не могло быть больше, когда она не смогла найти тебя! Надо было быть сделанной из камня, чтобы не чувствовать себя потрясенной ее грустью. Так я и догадалась, что моя шаловливая девочка превратилась в женщину, и ты был причиной этой перемены. Сейчас приезжаешь ты, и тоже забываешь поприветствовать меня, и только спрашиваешь, где она... Кенди, со своей стороны, ничего не сказала, когда появилась здесь три дня назад, но мне и так было ясно, что твое отсутствие способно украсть ее радость пребывания в этом месте, которое было ее детским очагом. Сынок, у тебя нет причин сомневаться в любви, которая объединяет вас двоих, - уверенно заявила она, беря руку актера, который молча смотрел на нее. - Как мать многих, я видела различные истории любви, которая рождалась и росла в этом доме, но ни одна из них не была такой волнующей и красивой как ваша. Однако, даже большая любовь, возникшая на небесах, нуждается в защите... И это можно сделать только здесь, на земле. Не надейся, что это произойдет, если ты отсутствуешь столько времени дома. Любовь семьи - нежный цветок, требующий тщательной заботы. Если ты не заботишься о нем, то вокруг него прорастают сорняки. Сын, зависть - плохой советник и, несомненно, многие злые сердца будут стараться, чтобы ты и Кенди серьезно ссорились. Вы хотите, чтобы выиграли те, кто завидует вашему счастью? То, что ты сделал, не было мудрым... И также не было мудро со стороны Кенди реагировать таким образом, как она это сделала. Сестра Мария и я ни на секунду не поддерживали то, что она нам сказала - что она ушла из дома после разговора с тобой. Не имеет значения, какие серьезные проблемы у вас возникли, убегать - не способ их решить. Сестра Мария уже заставила Кенди увидеть свои ошибки. А что касается моих советов тебе, которые только с годами и опытом я поняла.... Терренс продолжал внимательно слушать мисс Пони, и чем больше она говорила, тем больше ему казалось, что его душа получала обратно потерянное за прошедшие дни спокойствие. В то же время, он прокручивал у себя в голове прошлые месяцы, и в то время, пока мисс Пони продолжала говорить, Терренс ясно смог распознать каждое из бесстыдных решений, которые он принял, и которые, несомненно, привели его брак в опасную точку. Терренс этой же ночью хотел вернуться в свой дом в Нью-Джерси, так как две матери Кенди заставили ее направиться и обдумать там все. Но три хорошие женщины, управляющие домом, не позволили ему сделать то, что он желал. А наоборот, практически вынудили нормально поужинать в первый раз за последние дни, принять теплую ванну, и дали ему выпить что-то, из-за чего он провалился в сон на целых двенадцать часов. На следующее утро, взяв с собой старую фарфоровую чашку, он направился домой. - Ужин готов, - объявил женский голос, способный затронуть все скрытые струны в душе Терренса. - Я предлагаю нашему гостю присоединиться к нам, - добавила миссис Грандчестер, обхватывая рукой талию своего мужа. - Я согласен с тобой, любовь моя, - улыбнулся молодой человек, отвечая объятию. - Эллис, нам было бы очень приятно, если бы Вы согласились поужинать с нами, конечно, если у Вас нет лучшего приглашения этим вечером, - предложил актер. - Другого лучшего предложения, чем домашняя еда? Никакого, мистер Грандчестер. У закоренелого холостяка, как я, не бывает лучшего приглашения, - ответил улыбающийся Эллис. В душе репортер радовался не только возможности поужинать что-то отличающегося от его ежедневного меню, но и возможности взять интервью у Леди Грандчестер которое ни одному из его коллег не удалось взять до сих пор. Эллис смог еще лучше осмотреть дом Грандчестеров, пока хозяйка дома вела их в столовую, обставленную просто, но со вкусом. Посуда из немецкого фарфора и в центре стола ваза с желтыми розами, наполняющими атмосферу благоуханием. Эллис сидел по правую руку от гостеприимного хозяина, и через несколько минут в столовую вошел слуга, предлагающий всем аперитив. Через несколько секунд, они услышали торопливые шаги с лестницы, и секунду спустя пред ними предстали три выдающиеся личности. У самого старшего мальчика были тонкие черты лица, и в каждой линии и каждом жесте можно было заметить сильное сходство с владельцем дома. Ребенок, которому было девять лет, непринужденно приблизился к Эллису и предложил ему руку, глядя на него такой же парой огромных глаз, как у его отца. - Вы, должно быть, мистер Чарльз Эллис, - сказал ребенок с серьезностью, которая позабавила взрослых. – Меня зовут Терренс Дилан Грандчестер, уважаемый мистер Эллис. - Приятно познакомиться, молодой человек, - ответил Эллис, продолжая формальную игру мальчика и пожимая его руку. - А я Альбен Грандчестер, - сказал ребенок, стоявший рядом с Диланом, привлекая внимание Эллиса, чьи темные глаза встретились с другой парой глаз, в которых сочетались глаза старшего брата, отца и знаменитой бабушки, также хорошо знакомую Эллису. Однако, у этого мальчика было иные черты лица. В его личике было что-то светлое: несколько веснушек на носу и кудрявые золотистые волосы, которые и отличали его от брата. - Вы - мистер, который сидит в ложе рядом с нашим и очень много пишет во время спектаклей, правда? - спросил малыш с недоверчивостью, свойственной для его шести лет. - Да. Тогда мы еще не были знакомы, я полагаю, - улыбнулся Эллис и ребенок возвратил ему улыбку, доказывая, что хотя у него были не все зубы, это не доставляло ему неудобств. Несомненно, его улыбка была самой открытой и доверчивой, которую Эллис когда-либо видел. Что-то напоминало в ней хозяйку этого дома. Эллис почувствовал, что кто-то дергает его за брюки и, посмотрев влево, он увидел малышку, которая открыла ему дверь в тот день. - Ты слышишь? Ты слышишь? - повторяла малышка, пока Эллис удивлялся огромным темно-зеленым глазам, смотрящим на него сиянием шаловливого светлячка. - Я Бланш. Ты помнишь меня?.. А ты - Чак, правда? - Извините, пожалуйста, мою сестру, мистер Эллис! - поторопился сказать Дилан, исполняя роль старшего брата и знающего хорошие манеры, - Она еще маленькая, и забывает, как надо обращаться к взрослым. - Не надо извиняться, молодой человек, - немедленно ответил Эллис, лаская Бланш по щеке. - Я сам попросил у твоей сестры, чтобы она меня так называла, когда мы познакомились, и это распространяется и на Вас двоих, - сказал репортер двум мальчикам, на что они ответили улыбкой одобрения. - Хорошо, всё! - сказала миссис Грандчестер, входя в столовую и помогая слуге подать суп. - Пора ужинать, рассаживайтесь по своим местам. Словно по звуку боевого горна, после внушительного приказа, малыши сели на свои места, и ужин начался. Трапеза прошла среди приятных взрывов детской изобретательности и всегда интересных рассказов Лорда Грандчестера. Эллис продолжал прислушиваться к словам актера, но его разум, в свою очередь, быстро работал, наблюдая за Кендис и ее детьми, пока та руководила оркестром ужина и обслуживала сегодняшнего гостя. Было очевидно, что требовалась поразительная координация, чтобы контролировать столько вещей одновременно, не теряя из виду беспокойные движения трех малышей. - Я могу задать Вам вопрос, Кенди? - спросил репортер, не сумев удержаться. - Давай, Чарльз, - ответила дама, подзывая служанку и прося ее подлить еще лимонада во все стаканы. - Как Вам удается контролировать столько вещей одновременно? - спросил он с искренним удивлен
1 2 3 4 5 Категория: Недавние фанфики \| Добавил: Микурочка (11.02.2010)
Просмотров: 697 \| Рейтинг: 5.0/1