Глава 5
ПРЕДРАССВЕТНЫЕ МЫСЛИ
Автомобиль выезжал из Поместья Эндри. Шёл шестой час утра, и на улицах было тихо и сумрачно. Сюзанна притворно зевнула, чтобы муж не заметил, как она мучается от пульсирующей боли в обрубке, который остался от левой ноги. Иногда ей казалось, что нога цела, будто её и не ампутировали. Временами даже чувствовалось, как шевелятся несуществующие пальцы, как чешется подошва, как напрягается лодыжка... От жесткого протеза, который Сюзанна недавно стала носить, послеоперационный рубец покрылся язвами, а нежная кожа воспалилась и постоянно натиралась. Чтобы не мучиться ещё больше и не тревожить Терри гримасами боли, девушка потихоньку переставила искусственную ногу так, чтобы боль была терпимой.
Сюзанна неотрывно смотрела на спутника, ведущего машину. Его быстрые отточенные движения не переставали её восхищать. При мысли о том, какое ещё приятное применение он находил своим рукам, Сюзанна покраснела. Ей было очень хорошо рядом с мужем. Благодаря его присутствию, она смогла победить депрессию, от которой страдала после несчастного случая. Она даже с радостью оставила свою карьеру. Сюзанна была счастлива, как никогда в жизни. Хотя, в начале их отношений Терри был весьма сдержан и замкнут, теперь в ней поселилась уверенность, что ей нашлось местечко в уголке его сердца.
С каким нетерпением Сюзанна ожидала первой брачной ночи! Но Терри под предлогом её слабого здоровья каким-то образом сумел отложить этот момент. Спустя год совместной жизни в браке их союз всё ещё не свершился по-настоящему, и девушка, в конце концов, приняла всё как есть. Она усердно упражнялась, чтобы заставить работать кусок плоти, который раньше был красивой ногой, а теперь неподвижно висел. Девушка ненавидела свою культю, своё уродство и инвалидность. Но, прежде всего, она ненавидела свой эгоизм, помешавший отпустить Терри к женщине, которую он действительно любил. И она смирилась с тем, что рядом с ней любимый человек будет только в качестве компаньона, ведь просить о большем было бы несправедливо. Сюзанна прекрасно знала, что он продолжает любить Кенди, и, наверное, никогда не разлюбит.
Вопреки всему, судьба всё же проявила к ней милосердие. Однажды Сюзанна заметила, что муж смотрит на неё иначе. Внезапно обнаружилась едва уловимая, но разница в его отношении. Ему нравилось сидеть с ней при свечах и, размышляя о своём, любоваться ею в тишине. Иногда он даже улыбался ей. В эти минуты Сюзанна, желая удержать его подольше, стремилась как-то развлечь его. Вскоре Терри начал разговаривать с ней о себе, доверять свои мечты и надежды. Они стали друзьями. Для девушки это было сном наяву.
Она вспомнила, как они ездили в Бостон. Терри должен был участвовать в репетиции религиозной пьесы, которая ставилась на Пасху. Сюзанна стала каждый вечер помогать мужу учить текст, зная, что Терри будет ей благодарен. Наилучшего повода провести несколько часов с ним наедине нельзя было и вообразить.
И вот настал тот вечер. Девушка совершенно измучилась; она боролась со сном, но глаза всё равно слипались. Весь день она училась управлять своим новым инвалидным креслом, и ещё для укрепления вялых мышц делала восстановительную гимнастику. Хотя девушка занималась в течение многих месяцев, с тех пор, как Терри начал проявлять к ней немного привязанности, она воспряла духом как никогда. Она даже стала самостоятельнее, меньше полагалась на Эстер, свою персональную медсестру, и попросила Дорин, экономку, давать ей уроки кулинарии.
Нынешняя беспомощность Сюзанны заставила её понять, что всё свое детство и юность она жила в неком защитном коконе. Так что теперь девушка начала отвоёвывать свою независимость. Обратиться к матери с просьбой переехать от них с Терри в другой дом было весьма непросто. В конце концов, миссис Марлоу согласилась, понимая, что иначе дочери не видать душевного покоя и благополучного супружества.
Той ночью, в Бостоне... От физической нагрузки мышцы зудели так, будто тело искололи тысячами игл. Ладони после бесчисленных попыток освоить инвалидное кресло даже покрылись волдырями. И когда Сюзанна помогала мужу репетировать, ей не удалось скрыть свою боль от его взгляда. Но Терри и удивил её, и обрадовал: он взял её лицо в свои ладони и, глядя в её недоверчивые глаза, принялся её целовать.
Позже, этой ночью, когда Сюзанна, наконец, стала его женой во всех смыслах этого слова, она словно попала в сказочный сон. Когда супруг овладел ею, на неё нахлынула тьма ощущений, и они не шли ни в какое сравнение даже с самыми бурными овациями, которые устраивали ей зрители во времена её успешной карьеры. Столь огромного наслаждения Сюзанна не получала никогда. Терри взирал на её обнажённое тело, и когда его глаза остановились на её культе, в них не было отвращения. Напротив, он целовал юную супругу с нежностью и благоговением, которых она от него совершенно не ожидала. Благодаря ему она снова поверила в свою привлекательность. С тех пор она почувствовала себя желанной, молодой, и её глаза сияли от радости.
- Как ты сегодня, дорогая? - голос Терри нарушил воцарившуюся тишину и отвлёк Сюзанну от раздумий.
- Замечательно. Вечер был прекрасный. И Кенди выглядела ослепительно. Я бы с удовольствием поздоровалась с ней лично, но гостей было так много, и она не могла отойти от них ни на секунду. Но, может, хотя бы тебе удалось поговорить с ней?
Сюзанна с удивлением поняла, что больше не ревнует к той, что когда-то была её соперницей. Она согласилась пойти вместе с мужем и была готова принять вариант развития событий, что Терри, вновь увидев возлюбленную, может уйти от неё, законной супруги. Сюзанна искренне уважала Кенди, и, произойди это, ей было бы не в чем их упрекнуть. Но по какому-то странному и чудесному велению судьбы любимый человек выбрал именно её.
Терри утвердительно кивнул, и Сюзанна облегчённо вздохнула, радуясь тому, что он рядом, как будто они в первый раз вышли вместе.
- Я рада слышать это, Терри. Я волновалась, думая, вдруг мы произвели плохое впечатление на Кенди. Я оставила ей подарок в одной из спален, которую указала горничная. Ты думаешь, он ей понравится?
Молодой человек улыбнулся, не отводя взгляда от дороги, и положил правую руку на покалеченное колено супруги.
- Не волнуйся, дорогая. Кенди непритязательна, а у тебя прекрасный вкус.
- О, Терри! Мне никогда не расплатиться с ней за то, что она спасла мою жизнь. Я всегда буду перед ней в долгу. Я обязана ей всем, что у меня есть, особенно - тем, что у меня есть ты.
Терри продолжал мягко поглаживать её колено. От прикосновения его пальцев её мышцы расслаблялись.
- Как тебе сегодня твой новый протез, Сьюз?
Сюзанна перевела дыхание и ответила:
- Очень хорошо. Не волнуйся.
Вопреки её стараниям держаться бодро, на лице Сюзанны промелькнула усталость, и Терри не мог этого не заметить.
- Когда мы приедем домой, я обязательно сделаю тебе массаж со специальными маслами, которые посоветовал врач. Ты ведь знаешь, что теперь, когда ты носишь протез, тебе нужно быть очень осторожной, чтобы не занести инфекцию в рану.
Сюзанна покачала головой.
- Но Терри, уже слишком поздно. Ты, наверняка устал после праздника. Я попрошу Эстер, чтобы она помогла мне с этим завтра.
Некоторое время спутник молчал, но, судя по его взгляду, настроен он был решительно. Сюзанна пожала плечами; она с большим восторгом предвкушала то удовольствие, которое явно обещали его глаза. Массаж Терри был восхитителен и всегда сопровождался любовными поощрениями, которые неизменно радовали её.
- Знаешь, я обещала маме, что завтра мы навестим её? - неожиданно вспомнила она. - Я знаю, что вы не очень ладите, но мы так давно не виделись, что надо бы к ней заехать хотя бы мне.
Терри ничего не говорил, он просто продолжал вести машину. Тогда жена подвинулась к нему и поцеловала в шею.
- Сюзанна, я за рулём, - сказал он ей, пытаясь сохранить невозмутимость.
- Я знаю, - ответила она, не отстраняясь от него.
Губы молодого человека растянулись в улыбке.
- Ладно, я поеду с тобой. А теперь будь умницей и веди себя хорошо.
Вместо того, чтобы прекратить, девушка обвила руками его шею и стала целовать ещё с большим пылом.
- Сюзанна... Я же сказал, что пойду с тобой.
На секунду она остановилась.
- Прекрасно, ты пойдёшь со мной. Спасибо, любовь моя, - сказала она и снова его поцеловала.
Терри громко вздохнул. Порой его жена вела себя как капризный подросток, которым когда-то была. В конце концов, это понятно. Ей только двадцать, тут же подумал он.
Она почувствовала его серьезность и испугалась.
- Любимый, ты на меня сердишься? - покаянно спросила она, переставая ласкаться.
Он покачал головой.
- Ты думаешь, я все такая же невыносимая избалованная девчонка, да? Я не хочу, чтобы ты так думал. Я правда пытаюсь измениться. Ты мне веришь?
Молодой человек согласился, и девушка смиренно уселась на своё место. Всем своим видом она выражала сожаление, и разбудила в супруге неловкое чувство раскаяния.
- Иди сюда, глупышка, - сказал он и подарил ей пламенный поцелуй в губы. - Не грусти. Ты же знаешь, что можешь вить из меня верёвки.
От его слов глаза молодой жены снова засияли, а лицо ещё раз вспыхнуло счастьем и живостью.
- О, любимый... ты абсолютно прав. Я могу подождать, пока мы приедем домой.
Терри накрыл её руки свободной рукой и стал мягко поглаживать их.
- Если хочешь, положи голову мне на плечо и закрой глаза. Расслабься немного. Вот увидишь, скоро мы будем дома, - предложил он, не отвлекаясь и внимательно следя за дорогой.
Молодая женщина последовала его совету. Она положила голову на его широкое удобное плечо и закрыла глаза. Несколько минут спустя Терри услышал её мерное дыхание и понял, что она заснула. Машина скоро выехала из города на небольшую дорогу, ведущую к Имению Форесстер, расположенному милях в тридцати от Чикаго. Ради здоровья своей жены Терри решил арендовать этот особняк. Даже учитывая, что Сюзанна не стала бы просить его о чём-то подобном, Терри понимал: благотворное влияние провинциальной безмятежности облегчит нервное напряжение, спровоцированное восстановительными упражнениями и привыканием к протезу. Он не мог не признать, девушка стремительно шла на поправку. В прошлом году она для этого приложила героические усилия, а стойкость её духа покорила Терри.
Из-за карьеры последние несколько месяцев Терри приходилось много путешествовать туда-сюда, репетировать до изнеможения и мириться с постоянно меняющимся расписанием и местом проживания. Сюзанна переносила все тяготы со стоицизмом, без единого слова упрека, но молодой человек понимал, что подобный образ жизни её выздоровлению не поможет. Тогда Терри решил взять год отпуска и полностью посвятить своё время тому, чтобы помочь супруге восстановиться. Кроме того, он всерьёз подумывал написать пьесу, основанную на истории, которую уже несколько месяцев вынашивал в мыслях.
Неожиданно Терри заметил, что спящая дрожит от холода, и поспешно накрыл жену её же шалью. Сюзанна машинально удержала его руку и приложила к своей груди. Этот жест вызывал у Терри воспоминания о прикосновении другой женщины, чей аромат ещё не выветрился с рук и губ, пропитал все воспоминания, и всё так же очаровывал.
Сегодняшняя случайная встреча вызвала в них обоих нечто вроде катарсиса. Кенди была прекрасна. По сравнению с ней остальные женщины казались бледными тенями.
Я предвидел, что, когда она расцветёт, то станет красавицей, но в действительности она сильно превзошла все мои ожидания. В ней всё пленяет: красота, прекрасные изящные манеры... Её глаза по-прежнему манят, а в сердце, если такое возможно, прибавилось доброты и мудрости. Если и есть на свете женщина, что воплощает мой идеал, то это ты, Кенди.
Увидев, что она вышла из особняка, чтобы укрыться в саду, Терри, не колеблясь, пустился вслед за ней. Он видел, как девушка села на скамью и неотрывно смотрела, как игриво поблёскивают огни в струях фонтанов. Сам же молодой человек скрылся за пышным каштановым деревом. До его слуха донеслась звуки пьесы Шопена, и он узнал мелодию, что звучала в ночь, которую они провели в шотландском имении Грандчестеров. Несколько минут он молча любовался девушкой, которая закрыла глаза и, кажется, погрузилась в воспоминания. Её мечтательный вид вновь напомнил ему о шаловливой и непослушной девчонке, повстречавшуюся ему на палубе судна более семи лет назад, которая ехала в Лондон, в Колледж Святого Павла.
- Мой милый Тарзан с Веснушками, - прошептал он ей и присел рядом с ней.
От удивления она открыла глаза, и её щеки вспыхнули румянцем.
- Терри, это ты!
Он скорчил гримасу и рассмеялся. Его сердце откликнулось, как и её. Находиться так близко к ней - это было похоже на сбывшуюся мечту. Однако, он не хотел, чтобы она догадалась о его истинных чувствах. Сейчас ради них обоих он решил, что будет сильным, поскольку Кенди уже осталась в прошлом.
- А кто ещё это может быть, мисс Тарзан с Веснушками? Или есть кто-то другой, кто смеет так называть одну из прекраснейших девушек на этом вечере?
Она улыбнулась ему в ответ и подхватила шутку.
- Терренс Грандчестер, ты невыносим! Ты навсегда останешься грозой Колледжа Cвятого Павла! Вечно дерзишь девушкам! Надеюсь, что ты хотя бы не перестал играть на гармошке, которую я тебе подарила!
Терри подмигнул ей и достал из кармана пиджака продолговатую коробочку.
- Ты всё ещё её хранишь! - взволнованно воскликнула Кенди.
Он открыл крышку, чтобы вынуть инструмент, затем сделал глубокий вдох и вслушался в ритм вальса, который начал играть оркестр. Терри не составило труда подхватить мелодию; он безупречно подыгрывал и в то же время импровизировал, добавляя в мелодию новые сложные гармоничные ритмы.
Кенди не могла наслушаться. Пока юноша играл, его глаза тоскливо взирали на девушку; его губы припали к холодному металлу, словно мелодией он мог выразить и разделить с ней всю свою страсть, которую так долго сдерживал внутри себя. Однако, между ними и сейчас продолжала стоять стена. Когда музыка остановилась, он понял, что его душа открыта девушке, и от неё ничего нельзя утаить.
- Я полюбил ее, Кенди, - сказал он тихим ровным голосом.
Услышав признание, она лишь смотрела на него и не сводила глаз. Все слова застряли в горле.
Зачем я сказал ей это? Я снова только что ранил её, упрекнул себя Терри. Но он знал, что не мог поступить иначе. Она хотела от него абсолютной честности и заслуживала этого.
- Если ты счастлив, я тоже буду счастлива, - сумела, наконец, произнести девушка, а её искренний взгляд был полон нежности. - Я не перенесла бы, если б ты был несчастен. И Сюзанна заслуживает счастья.
Кенди приумолкла и продолжила.
- Когда я ушла от тебя той ночью в Нью-Йорке, что-то внутри подсказало мне, что я ушла навсегда. Потом я иногда мечтала, как однажды мы будем вместе. Но я знала, что мои мечты были всего лишь воздушными замками, и им никогда не сбыться. Видеть тебя здесь сегодня! Быть рядом с тобой! Словно сбылась одна из моих грёз, Терри... Я не хотела, чтобы Альберт вас приглашал. Я не знала, что от себя ожидать, когда придется посмотреть правде в глаза. Ты женат на Сюзанне, и я не имею никаких прав на тебя, но... Я всё ещё люблю тебя, и не могу изгнать эту любовь из своего сердца. Это сильнее меня. Иногда я думаю, что никогда тебя не разлюблю…
Кенди опустила глаза, чтобы справиться с нахлынувшей волной боли, и печаль, в плену которой девушка находилась, была знакома Терри не понаслышке. В ней отражалась его собственная грусть, та же бездонная пустота, от которой он задыхался, пока не нашлась причина, которая внесла в его жизнь смысл после расставания с Кенди в Нью-Йорке.
Он взял ее руку, желая передать частицу внутреннего покоя, которого ему удалось достичь путём неимоверных усилий. И, возможно, ещё и крохотную надежду на будущее, её собственное будущее.
- Здесь, - прошептал он, указывая пальцем на свое сердце, - здесь протянулась невидимая нить, и один её конец безвозвратно соединился с другой такой же нитью, которая находится в сердце у тебя. Эта ниточка тоненькая-тоненькая, но она никогда не порвётся. Мы с тобой это знаем. Это сильнее нас, сильнее, чем жизнь, сильнее смерти. Эта нить всегда будет там, невзирая на время и расстояние. Ничто её не разрушит, нам не страшны никакие преграды.
Он открыл свои объятия, и она укрылась в них. Несколько секунд они молчали, наслаждаясь прикосновениями, а потом Терри продолжил:
- Мы родственные души, Кенди. Я убежден, что в прошлой жизни мы прошли свой путь вместе, и в следующей, когда мы уже не будем Кендис Уайт и Терренсом Грандчестером, мы снова будем вместе. Это наша судьба. Мы над ней не властны. Поэтому я не сожалею о том, что в этой жизни не могу быть с тобой. Хотя нас разлучила Сюзанна, сказано ведь: Бог не требует с нас обетов, которые нам не под силу исполнить, и не дает испытаний, которые нам не под силу выдержать. С тех пор как умер мой отец, я много думал, Кенди. Я много думал о нас. Раньше моя жизнь была пыткой, потому что я не мог простить судьбе, что по её воле мне пришлось расстаться с тобой, и не мог простить себе, что трусливо с этим смирился.
В этот момент Кенди мягко коснулась его щеки кончиками пальцев.
- Я помню один особенный день, Кенди. Мы с Сюзанной были в Лондоне, и к тому времени были женаты почти целый год. Как ты понимаешь, наш брак не был счастливым. И в этом был виноват я. Я знал, что она меня любит, но не мог вынести ни её саму, ни её прикосновений. Я старался бывать дома как можно меньше. По мне было лучше бродить одному по улицам, нежели провести с ней хоть минуту. Её одержимость мной, её любовь... меня пугали, потому что я не мог ответить на её чувства. В тот день, я случайно проходил мимо часовни Святого Майкла, и что-то заставило меня войти туда. Ты знаешь, я никогда не был религиозным человеком, но тишина и безмятежность, царящие внутри, привлекли меня. Я помню, как сел на одну из церковных скамей, и меня накрыло необыкновенное ощущение мира и покоя. В церкви молились какие-то прихожане, и при виде их набожности и благоговения мне захотелось последовать их примеру. С тех пор, как я молился последний раз, прошло немало лет, и я не мог вспомнить ни одной молитвы, которым в детстве учила меня мать. Но желание поговорить с Богом было так велико, что я обратился к Нему своими словами. После этого мне стало спокойнее, радостнее, исчезло чувство утраты.
Терри снова прервался, подбирая наиболее подходящие слова, чтобы облечь в них свои мысли.
- Той ночью, когда я вернулся домой, Сюзанна неожиданно предстала передо мной в новом свете. Её смирение, её чувства ко мне, её страдание... приобрели новое значение. Я понял, что был несправедлив к ней и вёл себя как эгоист. Её единственный грех лишь в том, что она слишком сильно меня любила. Я сам решил жениться на ней, по доброй воле, и я понял, что не могу жить дальше, заботясь лишь о себе и своём собственном счастье.
Кенди открыла было рот, собираясь что-то сказать, но не издала не звука.
- Ты сильная, Кенди, - продолжал он, - ты прошла сама через все трудности, которые встретились тебе на пути. Но Сюзанна - всего лишь наивная девочка, которая оказалась выброшена в совершенно чужой мир. Я нужен ей, Кенди. Если бы я ушёл от неё, ты бы стала меня презирать. Ты бы никогда не была со мной счастлива, зная, что я оставил беспомощное дитя.
Кенди молча согласилась, глядя в глаза правде, которую говорил собеседник. Оказалось, Терри знает её лучше, чем она сама себя.
- Может, в этой жизни нам не быть вместе, но потом наши пути обязательно сойдутся, - шептал он ей на ухо, крепко обнимая её.
Он почувствовал, как девушка затрепетала, хотя вид у неё был весьма решительный. Наконец, она заговорила, и голос её был полон страсти, щёки раскраснелись от внутреннего волнения, а глаза пылали зелёным пламенем.
- Сколько раз я спрашивала себя: почему я тебя отпустила?! Сколько раз я воскрешала в памяти наше расставание на той лестнице! В моих мечтах ты всегда отвозил меня на вокзал и возвращался со мной в Чикаго. Но ты прав в одном: мы никогда не были бы счастливы вместе, виня себя в страданиях Сюзанны. Хотя я лгала самой себе, я всегда это знала...
Девушка прижала руку к груди, словно собираясь с последними силами, чтобы продолжить.
- Но мне всё равно жаль, что нам не вернуться в счастливые дни Колледжа Святого Павла, когда мы были влюблены и считали, что впереди целая жизнь, которую мы проживём вместе. Я хочу, чтобы сегодня мы с тобой вернулись в наше прошлое, в тот Майский Бал, где ты поцеловал меня... Я хочу, чтобы ты в последний раз поцеловал меня, Терри...
На мгновение он замер.
Ты не понимаешь, что требуешь от меня, Кенди, думал он. Для меня это будет пыткой. Вспомнить вкус твоих губ, зная, что я больше никогда не смогу заключить тебя в свои объятия. Ты хочешь возродить во мне желание, которое я сдерживал с тех пор, как мы расстались. Как ты не можешь этого понять?
Но, глядя на неё, такую хрупкую и умоляющую, молодой человек сломался. Он повернулся к ней лицом и запечатлел на девичьих губах поцелуй. На секунду настоящее отступило. Он представил себе, что сейчас он в костюме французского всадника, обнимает свою Джульетту, настоящую, трепещущую, полную жизни. Хотя Терри пытался сдерживаться, чтобы поцелуй и объятия были целомудренны, но его охватила страсть, намного превосходящая его силы. Все годы добровольного воздержания, проведённые вдали от неё, перечеркнул вырвавшийся громкий стон.
И в этот миг всё встало на свои места, будто свет, который у него когда-то украли, вернулся и засиял ярче прежнего. Дыхание выровнялось, на сердце стало легко, а осколки души, наконец, склеились воедино.
Огни фейерверка, прорезавшие ночь, осветили их силуэты, слившиеся в порыве восторга. Словно Небеса пожелали, чтобы на прощание эти двое испытали полное, абсолютное счастье.
Я люблю тебя, Терри. И всегда буду любить.
Я люблю тебя, Кенди. И всегда буду любить.
Они не произнесли ни слова, но оба услышали эти признания в мыслях друг друга так, словно прокричали их во весь голос. Когда пара разомкнула объятия, тоска их чуть улеглась, а глаза засветились новым пониманием.
- Кенди, обещай мне самое последнее, - попросил молодой человек, взяв руки девушки в свои ладони, - будь счастлива с тем, кто по-настоящему полюбит тебя. И постарайся полюбить его столь же сильно, как он любит тебя. Только тогда я буду счастлив.
Во взгляде Кенди ясно читалась вера в будущее. И Терри поверил ей.
Теперь же, в своей машине, Терри не мог не думать о том, что оставил сокровище, драгоценнее которого не было, и нет; однако, когда он посмотрел на нежную головку, склонившуюся к его плечу, он почувствовал, что эта потеря будет уже не столь горька.
Прощай, мой милый Тарзан в Веснушках. Я надеюсь, что ты сможешь найти своё счастье. Обещаю тебе, что за своё буду бороться изо всех сил. И когда-нибудь, где-нибудь, нам обязательно удастся начать нашу историю снова…
Глава 6
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Ханна проснулась на рассвете, как привыкла с детских лет. Но в последнее время, в полудрёме, ей стал видеться весьма странный образ, который она начала узнавать. Порой, несмотря на раннее утро, когда остатки сна кажутся явью, немолодой женщине отчётливо слышался голос матери: Ханна, дорогая, пора вставать.
Этим самым утром материнский голос звучал настолько явственно, что Ханне почудилось, что рядом с ней её братики и сестрички. Том, Майк, Эвелин, Принс, Джули, малыши Роб и Дебби - все они ластились к ней, по-прежнему весёлые и непослушные. Обычно она ругала себя за эти грёзы, однако теперь у неё не хватало на это сил. Невозможно устоять перед соблазном погрузиться в добрые воспоминания и подумать о приятном. Экономка понимала, что не должна отвлекаться от повседневных хлопот, но на рассвете, в полном одиночестве, она не могла не насладиться восхитительными картинами прошлого, такими живыми, полными радости и веселья, которые представали перед её мысленным взором.
И вот ей снова одиннадцать. На секунду женщине показалось, что она помолодела и опять полна сил. Трудолюбивая, ответственная... Ее открытый взгляд почти сразу внушал доверие, и, несмотря на скромное образование - она едва умела читать и писать - благодаря своей обходительности юная Ханна заслужила расположение своего первого хозяина - Уильяма С. Эндри III - дедушки нынешнего поколения Эндри. Эксцентричный филантроп и покровитель различных благотворительных организаций, глава семейства, разглядев в девушке природную сообразительность, открыл ей свободный доступ к своей частной библиотеке и даже сам учил её, когда позволяли его обязанности.
Милый мистер Уильям, тепло думала Ханна. Он даже разрешил, чтобы она, после того, как закончит свои дела, занималась иногда вместе с его собственным сыном, Уильямом А. Эндри IV.
От воспоминаний о юноше знакомо закололо под сердцем, и снова открылась одна из старых ран. Уильям Эндри IV был красавец, великодушный, чуткий, и молодая прислуга не могла в него не влюбиться. Эта любовь с самого начала была безнадежна. Уильям был связан узами брака с Беатрис Кендлайн, девушкой, в которую сам был влюблен. Ханна не питала иллюзий на его счет, но своё чувство лелеяла и хранила в сердце, как драгоценное сокровище. В первый и последний раз в своей жизни она испытала такую пылкую страсть к мужчине. Она понимала, что эта привязанность никогда не исчезнет и будет непрерывно причинять боль, но, тем не менее, когда её старый благодетель умер, уйти с должности экономки в доме Эндри не хватило сил. Возможность видеть Уильяма каждый день придавала ей достаточно храбрости, чтобы оставаться жить и работать в доме, а её любовь покоилась взаперти в укромном уголке её сердца.
"Уильям!" - шепотом произнесла Ханна его имя. Он всегда относился к ней с нежностью старшего брата, не раз выказывал большое уважение и доверие, которое она заработала в семье Эндри. Он искренне пёкся о ней, так же, как и о жене - красивой утончённой женщине со слабым здоровьем - до самой своей смерти, когда ему не исполнилось и тридцати пяти, а Ханне было тридцать. С того дня, её боль могли излечить только Пона и маленький Альберт. Они стали для женщины родными, поскольку Бог не благословил ее собственными детьми. Ощущение нужности детям скрашивало монотонные будни, и их любовь, - особенно маленького Альберта, столь похожего на своего отца и дедушку, - стала отрадой для безутешного сердца.
Когда первые солнечные лучи прорезали горизонт и рассеяли темноту, Ханне достало сил распрощаться с воспоминаниями и, кряхтя, вылезти из постели. Ей было уже пятьдесят пять, и больные суставы с каждым днём всё сильнее противились её желаниям. Однако неутомимая душа всё равно не страшилась: как только тело решит остановиться, никто и ничто больше её не будет удерживать.
Ханна встала у подоконника и залюбовалась красотой рассвета. Со временем, когда годы взяли своё, ей стало так легко замечать чудесные мгновения в обычной жизни. В последние годы она при виде распускающегося цветка могла запросто прослезиться.
Годы идут, ты стареешь, сказала себе немолодая женщина и чуть вздрогнула. Она завернулась в свой халат и мысленно пробежалась по списку дел, предстоящих сегодня. Прежде всего, нужно собрать прислугу и привести в порядок дом после вчерашнего праздника. Ей вспомнилось, какой печальный и усталый был вид у Альберта, и с её губ сорвался вздох. Экономка знала, что молодой хозяин удалился к себе в комнату последним.
Бедный мой мальчик, что так тревожило тебя вчера? Ты можешь сколько угодно прятаться за маской спокойствия - меня тебе не провести. Я знаю тебя с пелёнок. Будь ты моя собственная плоть и кровь, я не могла бы любить тебя сильнее.
Накрапывающий дождик наполнил воздух сыростью. Ханна содрогнулась: впереди долгий день, в доме полно работы, а из-за погоды ей придется мучиться от ревматизма.
Хватит об этом думать, дурёха. Как только ты усердно примешься за работу, обо всём позабудешь.
Она собралась одеться, и тут её внимание привлёк свет в северной части дома. Комнаты в том крыле давно не использовались. Никто не ходил туда, кроме самой Ханны - прибирать и проветривать покои мисс Поны, которые Альберт сохранил точно такими, как тогда, когда в них последний раз ночевала его сестра, до того, как выйти замуж за Роберта Брауна. Каждый день заказывали две дюжины красных и белых роз, и экономка, следуя пожеланиям молодого хозяина, раскладывала их на кровати, так, как любила мисс Пона. Но с тех пор как сестра умерла, Альберт никогда не переступал порог её спальни.
Женщину одолевали тысячи сомнений. Она второпях умылась и надела простое хлопковое серое платье. С превеликим трудом она, наконец, смогла взять себя в руки, собрала волосы в низкий пучок и вышла из комнаты. Никогда прежде ей не приходилось так нестись по всем этим коридорам. Ханна была уже в нескольких метрах от подозрительной комнаты, когда остановилась, чтобы перевести дыхание.
А вдруг это воры? Надо разбудить Мэдсена. Если там окажется шайка преступников, что я смогу сделать?
Но любопытство пересилило страх. Экономка потихоньку взяла кочергу, забытую в тёмном конце коридора, и пошла в сторону освещённого дверного проёма. Дверь была приоткрыта. Сердце Ханны забилось быстрее, и она заставила себя успокоиться. Несколько раз глубоко вдохнула, перекрестилась, моля Бога защитить её, и тихо зашла в комнату.
Её взгляд нервно блуждал по знакомой обстановке. Полки в спальне ломились от китайских статуэток, которые Пона собирала в детстве. Стены были сплошь увешаны тщательно прорисованными изображениями экзотических сортов роз со всех континентов. На Ханну нахлынули воспоминания, и тут ей на глаза попался знакомый силуэт, склонившийся над столом. "Альберт!" мысленно воскликнула она. Экономка отставила своё импровизированное оружие и приблизилась к молодому человеку.
Он сидел на стуле, уткнувшись лицом в левую откинутую руку. Похоже, он крепко спал, закутавшись в шаль сестры. Правой рукой он намертво вцепился в старую волынку, которую ему подарила Пона. Волосы его разметались по плечам, щёки слегка потемнели от утренней щетины. Увидев его, такого беззащитного во сне, Ханны почувствовала, как сжалось сердце. Несмотря на спокойное лицо Альберта, его лоб прорезали тревожные морщины, которые даже сон был не в силах разгладить.
Женщина подошла к шкафу и взяла покрывало. Затем повернулась к спящему и, чмокнув его в щёку, укрыла его.
Что случилось с тобой, мой мальчик, раз нигде, кроме как в этой комнате, ты не нашёл покоя? Я помню, что в детстве, когда тебя одолевали тревоги, ты всегда приходил к Поне. Но с тех пор как она умерла, никто не смог занять её место в твоём сердце, и тебе не с кем было излить свою душу. Наоборот, со своими проблемами все шли к тебе... А ведь ты так молод, Альберт, чтобы взваливать на себя столько чужих забот! Так молод! Ты как Уильям, такой чуткий и страстный... Ты заслуживаешь, чтобы в твоей жизни появилась женщина, которая тебя любит. Которая поможет тебе и поддержит, которая всегда будет рядом с тобой, любящая и понимающая. Никто лучше меня не знает, как сильно ты умеешь любить, какой огромной страстью ты можешь пылать… ведь вся твоя сдержанность, напускная таинственность, постоянный самоконтроль - всё это маска. О, Альберт! Если бы ты только смог найти другую Беатрис, которая так любила твоего отца, что подвергла себя опасности, лишь бы родить наследника.
Было время, когда я думала, что это место сможет занять Кенди. После твоей сестры, она была тебе ближе всех. Когда ты потерял память и был так беззащитен и слаб, она очень помогла тебе... Иногда она напоминает мне меня. Но мне не повезло так, как ей. Уильям никогда не любил меня, но ты её любишь, и очень сильно. Твои глаза вчера выдавали тебя. Но она не отвечает тебе взаимностью. Об этом можно догадаться без труда. Как она слепа, Альберт! Если бы твой отец испытывал ко мне хоть малую толику той любви, которую ты питаешь к ней, я была бы самой счастливейшей женщиной в мире. Иногда жизнь так несправедлива! Я лишь надеюсь, что моя маленькая Пона знает, как тебя утешить. Я уверена, что и с Небес она продолжает присматривать за тобой. Она заботилась о тебе, когда ты был ребёнком, и всегда будет заботиться.
Одинокая слеза скатилась по щеке немолодой женщины, но она смахнула её. Стареешь, стареешь, сказала она себе и вышла из комнаты. Но в её глазах светилось какое-то умиротворённое счастье.
Я думала, что ты никогда не преодолеешь свои страхи перед прошлым, что тебе не хватит мужества взглянуть в лицо печальным воспоминаниям. Но ты сделал это. Пона будет покоиться с миром, теперь, когда ты принял ее смерть и начал по-настоящему жить. Теперь ты сможешь стать счастливым, дитя моё. Никто не заслуживает этого больше, чем ты.
Кенди открыла глаза, когда в её дверь постучали.
Из-за насыщенного эмоциями вечера девушке не сразу удалось заснуть. Сама же ночь прошла в бесконечном лёгком сне, где сплелись и грусть, и несбыточные грёзы и волнение, и свежее воспоминание о встрече с Терри в саду. Хотя то, что их разговор ей не привиделся, не укладывалось в голове, дневной свет вернул Кенди в печальные реалии мира. И правда стала предельно ясна: Терри её не забыл, и его любовь к ней всё ещё занимает особое место в его сердце, но он признал, что начал испытывать чувства к Сюзанне. Кенди окончательно и бесповоротно стала частью его прошлого; прекрасного, пылкого, неугасимого, но - прошлого. Сюзанна же его настоящее; настоящее, которое будет идти с ним по жизни, будет понимать его и поддерживать; настоящее, где есть силы, в отличие от ушедшего прошлого, которое олицетворяла Кенди.
Смогу ли я когда-нибудь подойти к тебе, Терри, не сожалея, что мне уже не ощутить нежности ни твоих рук, ни твоих губ? Смогу ли взглянуть на твоих детей, твоих и Сюзанны и не пожелать, чтобы они были моими? Смогу ли смотреть ей в глаза, не желая быть на её месте каждую ночь? Вчера я сказала тебе "до свидания", но ты ответил - "прощай". Ты говорил мне о другой жизни, даже не одной..., но как прожить эту без тебя? Раскаяние не позволит мне жить с тобой счастливо, но и без тебя я несчастна, потому что ты нужен мне, как воздух. Что я буду делать теперь? Теперь, когда погас последний луч надежды…
Кенди закрыла глаза, не давая слезам пролиться. Когда той ночью в Нью-Йорке она отказалась от своего возлюбленного ради Сюзанны, она чувствовала себя такой сильной, такой решительной! Каким же наивным, глупым казался этот поступок теперь! Она должна была бороться за свою любовь всеми силами, любым оружием, как боролась Сюзанна! Ни о ком не думая. Теперь она точно его потеряла. Чем обернулась её доброта для неё самой? Терри теперь ушел из её жизни. Как легко это сказать, но как трудно принять.
Девушка откинулась назад на подушки, а по щекам скатились несколько непокорных слезинок. В дверь снова постучали, но Кенди не хватало сил, чтобы ответить. Ей хотелось остаться здесь навсегда, одной, и укрыться ото всех. Жизнь почему-то показалась тяжким бременем. Если бы можно было уснуть и никогда не просыпаться. Кенди сломалась. Она так не тосковала даже после смерти Энтони. Перед глазами сам собой возник образ Альберта. Он всегда появлялся рядом в минуты, когда требовалась рука помощи и дружеское плечо: на Холме Пони, когда она была совсем девочкой; когда он спас ее из водопада; у ворот из роз, когда умер её милый Энтони; в Колледже Святого Павла в Лондоне; в Чикаго, когда он защищал ее ото льва; во время разрыва с Терри после попытки самоубийства Сюзанны; когда она вырвалась из ловушки Нила; на похоронах Стира; после свадьбы Терри...
От воспоминаний о нём на душе стало легче.
"Альберт", - прошептала Кенди. Ей нужно побыть с ним рядом. Только с Альбертом можно обрести спокойствие и новую надежду. С этой мыслью девушка нашла в себе силы подняться с постели. Вытерла оставшиеся слёзы и начала одеваться.
- Мисс Кенди, что с вами?
Голос Ханны отвлёк от раздумий.
- Ничего, всё хорошо, Ханна. Я заканчиваю одеваться. Через минуту я спущусь вниз к завтраку, - откликнулась Кенди, натягивая белые чулки.
На то, чтобы облачиться, наконец, в униформу медсестры и спуститься в гостиную, ушло не много времени. Как всегда по утрам, экономка предложила молодой хозяйке разнообразные фруктовые закуски, омлет, сосиски, хлеб, йогурты, сок, холод
|
