Милая печаль
Мисанаги Амакуза



Стир и Арчи пригласили Кенди в свою комнату на шоколад. Как обычно, Кенди грациозно балансировала среди ветвей, разделявших общежитие мальчиков от ее комнаты в Академии Святого Павла. Но луна робко спряталась в густых облаках, и благодаря одному из поворотов судьбы, легкий весенний ветерок погасил свечу, которую Арчи оставил на балконе незадолго до того, как Кенди начала приземляться. Она предпочла довериться инстинктам. Как игриво может быть иногда наше сердце, и в каком заговоре с судьбой оно может быть, ведя нас за руку, чтобы раскрыть самый большой секрет человека, который вкрадывается в наши мысли и мечты, даже когда мы этого не замечаем.

Таким образом, в угоду судьбе, Кенди неожиданно обнаружила себя в комнате Терроза Грэма Гранчестера, рассматривающей фотографию Элеоноры Бейкер, которая была ни кем иным, как матерью мальчика.

«Терри… Сын Элеоноры Бейкер».

А судьба продолжала свою игру. Когда Кенди совсем погрузилась в свои мысли, Терри вошел в комнату, не давая девочке ни малейшей возможности положить фото и убежать, как она умудрилась бы в других случаях, как ситуация требовала того. Его взгляд встретил ее взгляд, но насколько отличались они один от другого. Холодный взгляд мальчика испугал Кенди, мгновенно заморозив все ее тело, заставляя ее уронить фотографию, упавшую к ногам Терри. Мальчик, не дрогнув ни единым мускулом на лице, взял фотографию и начал разрывать ее на кусочки. Кенди не верила глазам своим…

«Терри,.. Терри – сын Элеоноры Бейкер, известной бродвейской актрисы».

Она не понимала, как кто-то мог так рвать фотографию своей собственной матери. Что за глубокая обида могла ютиться в человеческом сердце к человеку, давшему нам жизнь! Кенди, не имевшая счастья слышать колыбельные на теплых руках своей настоящей матери, не понимала, что происходит, и за долю секунды она поблагодарила Небеса за то, что у нее есть не одна, а две любящие матери.

Вопреки мраку, нависшему над ними, Кенди почувствовала, как замораживающее сияние этих глубоких синих глаз ужасает ее все больше с каждой проходящей секундой. Но эти глаза смотрели не на нее, они никого не видели, они потерялись где-то, в каком-то моменте из прошлого или в другом человеке, которым не была Кенди.

«Глаза Терри. Он смотрит не на меня, а куда-то далеко-далеко».

Кенди много раз проявляла смелость в прошлом, и кто бы ни наблюдал эту сцену, мог понять, что девочка демонстрировала невероятную отвагу, стоя здесь, перед безучастным выражением лица Терри, который не давал ни единого намека на внутреннюю бурю, в которой он жил… бурю, которая собиралась грянуть…

«Терри… Я сожалею, ты не сердишься на меня, правда?»

Мальчик не произнес ни слова, но в этом не было необходимости. Иногда глаза говорят намного больше, и внутри Кенди это знала… «Почему в его глазах столько боли?»

«Терри, я…»

С внезапностью молнии, предваряющей грядущую бурю, вспышка гнева во взгляде юноши заставила Кенди испугаться больше всего. Она почувствовала, как руки Терри впились в ее плечи с невероятной силой, идущей только от гнева. Каким страстным должно быть сердце, чтобы чувствовать с такой силой. Могло ли его сердце так учиться любить? Только время могло сказать.

Кенди была парализована…

«Не говори никому об этом, а не то ты у меня получишь».

Иногда во враждебных ситуациях тело и, почему нет, наша душа получает энергию, чтобы встречать неприятности. Сколько раз было сказано нам, что глаза – это зеркало нашей души? Неожиданная перемена во взгляде Кенди перед его угрожающими словами показала Терри, что не было причины быть таким грубым с девочкой… «Что могла бы получить Кенди, причиняя мне боль, рассказывая о моих секретах за моей спиной?» Она не такая девушка, и ее прекрасные зеленые глаза, не перестающие выдерживать его взгляд, были тому доказательством. Только пара честных глаз, прекрасная наивная душа без единого изъяна могла выдержать этот стальной взгляд, полный ненависти, негодования и страстного желания.

За долю секунды Терри понял, что его собственная душа не была так чиста, как девочкина, и он просто не мог быть перед ее взглядом дольше. Что-то внутри сказало ему, что если бы он продолжал смотреть на нее, он бы упал на колени и обнял ее, ища утешения, которого никогда не встречал, и лишенной ласки в этом милом и всепрощающем взгляде зеленых глаз. Он отпустил девочку на краткий миг, стоя перед ней, как бы сожалея о том, что угрожал ей так грубо. Но страх быть отвергнутым заставил его отвергнуть первым. Он повернулся к столу из красного дерева, пытаясь спрятать свой стыд и боль, пожирающую его дух, пока он не сказал наконец:

«А теперь уходи.»

«Терри…» Кенди едва могла вымолвить.

Но Терри не пошевелился и не произнес ни слова. Ощущая огромную печаль в душе мальчика, Кенди не могла ничего поделать, кроме как сопереживать ему. Поэтому рыдание сорвалось с ее губ в то время, когда она сказала:

«Терри, мне так жаль. Я никому не скажу об этом. Я обещаю.»

Терри был невероятно благодарен за эти слова. Как мелодично звучал этот голосок среди его огромной боли. Но проклятая гордость, берущая верх над его душой, когда бы он ни пытался контролировать свой характер, не позволила ему показать, что его сердце действительно чувствовало. Он только мог стоять неподвижно. Пока тепло слезы обжигало его левую ладонь.

Все еще колеблясь, Кенди отступила к балкону. Она почти осталась, чтобы успокоить раненое сердце, но знакомые голоса отвлекли ее от ее переживаний. Двигаясь, как артист на трапеции на цирковой защитной сетке, она прыгнула в прилегающую комнату, которая и являлась спальней Стира и Арчи.

Мальчики приготовили все для мягкой посадки их подруги, но ошибка в расчетах заставила Кенди упасть на несколько дюймов дальше от мягкого матраса.

«Кенди! Ты в порядке?» спросил Стир, всегда беспокоящийся о благополучии девочки.

«Ээээ, конечно. Я в порядке. Ничего страшного.» сказала Кенди, потирая свое тело в той части, на которой сконцентрировался весь ее вес во время падения.

«Почему ты так долго?» спросил Арчи, любопытствуя насчет ее задержки в комнате их не слишком дорогого соседа.

«Эээ, не знаю. Я просто перепутала комнату и там было очень темно,» ответила Кенди, не переставая слышать угрозы Терри, жужжащие в ее голове.

«Уффф, тебе повезло, что этот надутый английский аристократ не нашел тебя там, иначе мы не могли бы ничего поделать!»

Молчание Кенди в качестве ответа на заявление Арчи заставило мальчиков посмотреть друг на друга, будто ища объяснения внезапно обеспокоенному выражению на лице их всегда веселой подруги. Вдруг что-то привлекло внимание девочки. Это было фотография женщины, бывшей никем иным как известной американской актрисой. Теперь это лицо имело для нее гораздо большее значение, она была матерью мальчика, чье меняющееся настроение постоянно ее удивляло. Обнаружение этой картинки пробудило в обоих братьях живость, которую Кенди не знала прежде, восхищение театром и, в особенности, актрисой.

«Посмотри, Кенди! Здесь еще больше» сказал Арчи, показывая ей прекрасно вырезанный из дерева ящик, набитый фотографиями и газетными вырезками, посвященными известной актрисе.

Пока Арчи и Стир спорили между собой, определяя какая из картинок самая красивая, Кенди была поглощена, открывая сходство между Терри и его матерью.

«Она выглядит так похоже на Терри. И глаза, и губы.»

Внезапно милая пара глаз снова взглянула на нее, а море чувств наводнило ее сердце, когда она увидела это лицо, которое так любила, лицо, разлучившееся с ней роковым несчастным случаем в один осенний день…

«Энтони!..» сколько воспоминаний наводнило ее разум. «Он улыбается. Как чудесно он улыбается.»

«Что это, Кенди?» спросил Стир, стараясь разглядеть картинку, которую Кенди держала в своих дрожащих руках. «Фотография Энтони! Я думал, что мы оставили все его фотографии дома.» заключил мальчик, глядя с подозрением на своего брата, который отвечал, пожимая плечами, будто говоря: «Нечего обвинять меня».

«Можно мне оставить фотографию?» беспокойно спросила Кенди.

«Ко… конечно. У тебя ведь нет его фото, верно?» ответил Стир, отчасти сожалея о печальных воспоминаний об Энтони.

Кенди могла лишь прижать фотографию к своему сердцу, в отчаянной попытке удержать образ и никогда не отпускать, как это сделал мальчик на картинке, оставив ее сердце в печальном одиночестве. А мальчики не могли ничего поделать, кроме как разделить эту боль. Особенно один из них, страдавший от невозможности заключить ее в свои объятия и утешить это милое сердце…

«Столько воспоминаний, Энтони,» подумала Кенди, когда часы на башне напомнили им, что уже поздно. Вечерний патруль монахинь скоро должен был проверять, во всех ли комнатах погасили свет.

Девочка покинула друзей, одарив их своей лучшей улыбкой, чтобы поблагодарить за компанию и прекрасный подарок, который она держала в руках. Она снова направилась к общежитию для девочек, оставив двух братьев, связанных не только кровными узами, но и глубокой любовью к одной маленькой девочке, которая украла их сердца с первой встречи. Это была великая и самоотверженная любовь, без всякого соревнования за их любимую кузину, которая не вынесла бы такого страдания.
~ ~ ~

Терри все еще оставался в своей комнате, уставившись на клочки фотографии своей матери, упавшие на пол. Смешавшиеся внутри чувства заставили его ненавидеть себя…

«Почему я не выкинул ее, когда представлялся шанс?»

Он мысленно перенесся в прошлое на несколько месяцев назад, в морозную и темную зимнюю ночь. Сколько надежд, сомнений, вопросов должны были быть разрешены. Но вместо ответов…

«Терри,.. это было так давно… Но ты не должен был приходить сюда. Никто не должен знать, что ты мой сын… Пойми меня правильно, Терри, я люблю тебя…»

Когда молодость замутняет рассудок, недостаток самоуверенности может исказить самые возвышенные намерения. Если бы юноша, который оставался стоящим в этом красивом доме в викторианском стиле, находящимся в роскошном богемском районе Нью-Йорка, вырос под заботливым и любящим крылом доброго отца, он бы не воспринял как отказ слова своей матери , которая, как он думал, оставила его, когда он был ребенком. Но у Терри был другой случай. Он пересек необъятный океан, ища одобрения и привязанности, в которых отец ему отказал. По этой причине слова его матери, означавшие только желание защитить его от социальной дискриминации в те времена – силы, способной разрушить человеческую жизнь, - были восприняты Терри как самый жестокий отказ. Не говоря ни слова, он покинул это место, притворяясь, что не слышит женских криков, напоминающих ему о его происхождении и о том, как это невыносимо, если мир узнает, что он – плод незаконной любви американской актрисы и английского герцога. В этот момент огонь гнева воспламенился в сердце мальчика, и он не замечал сильного снегопада, штурмовавшего его. Все что он хотел, это покинуть этот город, эту страну, в которой он не нашел никаких ответов, а только еще большие вопросы.

«Зачем я сюда приехал? О чем я думал? Ради чего? Увидеть ее. Увидеть ее… и что?»

Самые худшие его страхи подтвердились. Он, наконец, встретил свою мать, но внутри он заранее знал, что могло произойти. Позже, во время возвращения в Англию, он знал, что встретится с семей, которая не была его семьей. С женой своего отца, женщиной, которую он презирал также сильно, как и она его. С детьми его отца, которых он не считал своими братьями и сестрой, и… и с ним. Терри не помнил себя, называющего его «Отцом». Если он любил ее настолько, чтобы завести ребенка от нее, почему же он любил ее недостаточно, чтобы остаться рядом с ней?..

«Так почему?» Ярость зажглась в его молодом раненом сердце и вернула его в настоящее. Желая стереть из памяти все эти болезненные образы, он покинул комнату в поисках единственного живого существа, которое сумеет успокоить его измученную душу.
~ ~ ~

«Крест, подвеска Эндри и фотография Энтони. Мои три сокровища».

Память Кенди наводнили прекрасные образы Дома Пони, ее Принца С Вершины Холма и ее милой первой любви. Но это были только воспоминания. Непреклонно уходящее время не позволило ей снова пережить эти моменты, и печальнее и болезненнее был факт невозможности изменить последствия этих моментов.

«Если бы не охота на лис… Если бы не ловушка…»

Счастливые переживания прошлого поднимают дух, чтобы встречаться лицом к лицу с настоящим и планировать будущее, но болезненные воспоминания акцентируются на страхах в нашей душе, и чем дольше мы не можем преодолеть их, тем больше они превращаются в кошмары, которые возвращают нас в те трагические моменты, разбившие наше сердце. Звук подков мчащейся галопом лошади, задержавшийся в мыслях Кенди, становился все громче, перенося ее неожиданно в тот печальный момент.

«Это звук лошади».

Кенди вышла на балкон и глазами, полными ужаса, она заметила всадника. Страх охватил ее так сильно, что она не посмотрела, кто это был. Образ Энтони, падающего с лошади встал перед ней, и в окружении воспоминаний, или скорее, кошмара, она попыталась остановить то, что, как она верила, было неизбежно.

«Энтони! Нет… Не садись на лошадь!»

Кенди была в другом мире, и она не заметила, что, спускаясь по лестнице, она оступилась и резко упала на землю. Крик Кенди заставил Терри натянуть поводья Теодоры и остановить ее галоп. Среди теней он различил белую фигурку, которая лежала на ступенях, ведущих в комнату Кенди.

«Кенди!» воскликнул он, когда узнал ее.

Он сжал инстинктивно правый повод, и его лошадь повернулась в нужную сторону. Он спешился и побуждаемый незнакомой внутренней силой, побежал к ней. Он осторожно приподнял торс девушки, и ее голова запрокинулась, говоря юноше, что девушка потеряла сознание.

«Боже, она очень бледная! Кенди! Кенди!»

Хотя щеки девочки потеряли их обычный цвет, она оставалась красивой, подумал он. И эти веснушки… «Боже, никогда не видел так много». Эти веснушки будто были выражением мятежного характера, энтузиазма и решительности, что так отличало ее от других девочек.

Находясь без сознания, Кенди прошептала что-то, что Терри неясно расслышал.

«Кенди…» сказал мальчик самым нежным тоном голоса, который его вокальные струны могли издать.

«Энтони… Энтони… Не садись на лошадь».

Терри поразился, видя, как мучительно Кенди произнесла это имя и эту просьбу, казалось, идущих из глубины ее души. Он даже представить себе не мог, что такая веселая девочка могла прятать такую глубокую печаль. Близкие друзья! – сказал от про себя. Он плавно убрал несколько золотых кудрей, покрывавших ее глаза, заметив, что ее температура чуть повышена, и капелька пота стекла по виску. Не переставая смотреть на ее лицо, он взял ее на руки. Он поднялся по ступенькам, пройдя мимо комнаты Кенди в комнату сестры Маргарет, которая отвечала за общежитие девочек.

«Сестры! Кое-кто ранен!» прокричал Терри, стуча в дверь ногой.

«Терри! Что случилось? Кенди!» воскликнула удивленная монахиня, видя Кенди без сознания на руках Терри.

«Кенди упала с лестницы. Дайте, пожалуйста, ключи от клиники,» сказал молодой человек собранно, хотя для монахини было очевидно, что нет, судя по выражению озабоченности на его лице.

«Идите вперед, я пойду за сестрой Грей,» сказала она мелодично, пытаясь успокоить мальчика, и оставив ключ в его руке.

Никогда еще коридор не казался таким длинным Терри, пока он держал в своих руках вялое тело Кенди, не перестававшей повторять это имя.

«Тише, Кенди, я здесь, ты в моих руках, не волнуйся,» прошептал Терри, стараясь успокоить ее боль.

Теплый голос мальчика был будто анестезирующим для огорченного сердца. В какой-то момент Терри показалось, что выражение ужаса на лице Кенди смягчилось. Прибыв, наконец, в клинику, он открыл дверь и положил девочку на одну из кроватей. Он накрыл ее простынями с нежностью… друга? Может быть, брата? Или кого-то, заботящегося по- особенному?

Когда он удостоверился, что молодой девушке должно быть удобно, он сел, ожидая прибытия монахинь. Кенди, будто скучая по теплу объятий мальчика, снова начала бредить…

«Энтони…»

Терри почувствовал удар в своем сердце, который он не знал, как объяснить. Имя снова с болью появилось на ее губах, возможно, с чуть заметной тоской.

«Энтони. Она продолжает повторять это имя».

Рыдание, вырвавшееся из Кенди, заставило молодого человека покинуть сиденье и подойти к ней. Его притягивала ее улыбка, но в этот момент он почувствовал, что еще больше очарован ее печальной красотой. Золотые кудри, разметавшиеся по подушке, делали ее такой милой. Но в то же время ее опечаленное лицо делало ее такой беспомощной, и он понял, почему внутри него родилось желание защитить ее с того момента, когда надменный юный американец пытался ее ударить.

Он подошел поближе и заметил, что ее щеки были мокрыми. Что за огромная боль могла угнетать ее в такой степени. Он мягко вытер пролившиеся слезы. Он почувствовал какой-то магнетизм, заставлявший подходить к ней ближе и ближе. Он ощутил запах роз, который он чувствовал и раньше, но который он приписал аромату розовых кустов рядом с холмом, где они встречались не однажды. Но это было не так. Это была ее кожа, источавшая этот опьяняющий аромат. Как мог кто-то заставить его так беспокоиться?

С каждой секундой приближаясь к ней, он был искушен попробовать сладкий нектар этих губ, уже вернувших свой карминовый цвет. Но когда лишь миллиметр отделял его от восторга этого изящества, легкое движение век девочки заставило его очнуться от его сна. Девушка бессознательно взяла его руку, все еще остававшуюся на ее влажной щеке. На краткий миг Терри поверил, что Кенди открыла глаза и посмотрела на него. Как были прекрасны эти зеленые глаза, в сравнении с которыми зеленые равнины его любимой Шотландии выглядели пустынными. Восторг увидеть свое отражение в этом хоралловом море продлился лишь несколько секунд, потому что Кенди снова закрыла глаза, в этот раз, погруженная в глубокий тихий сон. Будто лицо Терри всю ее боль заставило исчезнуть и почувствовать себя в безопасности.

Звук голосов приближающихся монахинь возрастал. Он смутился, сбитый немного с толку коктейлем чувств, наводнивших его сердце и душу. Ему не хотелось давать кучу объяснений сестре Грей о том, что произошло. Он взглянул на лицо Кенди, теперь спокойное, он осмелился оставить поцелуй на ее лбу, предварительно наложив свой поцелуй на кончики пальцев. «Будь здорова, мисс Веснушка». И он покинул комнату через одно из окон у кровати, где покоилась девочка.

«Терри помог Кенди,» сказала сестра Маргарет, стараясь не придавать значения тому факту, что мальчик был вне своей комнаты в такой поздний час.

«Терри? Но его здесь нет,» утверждала сестра Грей, обнаружив Кенди одну в комнате.

«Он вышел через окно,» ответила сестра Маргарет, нервничая.

Сестры принялись лечить небольшие ушибы, полученные Кенди во время падения. Они пытались узнать, что заставило ее спуститься с лестницы в три часа утра, но единственное, что они добились, это бессвязное объяснение о ее лунатических проблемах, которыми она мнимо иногда страдала. Когда они закончили заниматься ей, сестра Грей предложила проводить Кенди до ее комнаты.

Пока они пересекали сводчатый коридор, ведущий к общежитиям, Кенди снова почувствовала тепло руки на своей щеке. Они не была уверена, чьи это были руки, но образ глубокого синего моря вошел в ее память.

«Я чувствовала, что кто-то вытер мои слезы. Эти мягкие руки.»

Звук ночного животного, который она не слышала раньше, заставил ее оглянуться по сторонам и увидеть силуэт Терри, прислонившегося к дереву. Тогда она поняла, что это были его руки, и синее море, которое она видела во сне, было ничем иным, как его глубоким взглядом.

«Какая-то проблема?» спросила сестра Грей, увидев, что девочка не двигается.

«Нет… Я в порядке, правда!» закричала Кенди, не столько пытаясь ответить монахине, сколько намереваясь известить ее загадочного одноклассника, что она в порядке благодаря ему.

Проходя по коридору, Кенди не переставала кричать, что она в полном порядке. Что заставило Терри впервые за весь вечер улыбнуться.

«Она не поранилась сильно. Эта Горная девочка».

Но образ Кенди в слезах не выходил из головы Терри. И это имя.

«Энтони… она продолжала это повторять. Кто он?»

Этот вопрос зажег пламя, ранил его сердце, отравил его душу, но почему? Ответа он не знал.