Узы нерушимой любви часть 13

Вэллари Парадис стояла на террасе особняка Эндри, любуясь, как "Милая Кенди" поблескивала в мягком свете луны. Несмотря на то, что она все еще чувствовала слабость, она не могла больше лежать в постели, тем более, когда образ белокурой девушки не выходил у нее из головы. На одно мгновение она подумала, что это девушка была ее потерянной сестрой Софи, но счастливые мысли улетучились, когда служанка сказала ей, что мисс Кендис Уайт Эндри - приемная дочь Уильяма Альберта Эндри. Эта служанка работала в доме с недавнего времени, и почти ничего не знала о прошлом Кенди, однако она рассказала Вэллари точно такую же историю, какую мадам Элрой рассказывала всем новым слугам, чтобы избежать слухов и сохранить честь важной фамилии: "Мисс Кенди - дочь дальних родственников семьи Эндри. Ее родители много лет назад погибли в ужасном несчастном случае. И мистер Альберт, узнав об этом, великодушно решил принять ее в своем доме и дать ей фамилию Эндри. И поэтому он перед всем обществом Чикаго является опекуном этой девушки. Мисс, я попросила бы Вас, пожалуйста, больше ни с кем не говорите на эту тему, так как мадам Элрой не хочет, чтобы Кенди лишний раз волновалась". Услышав эти слова, Вэллари перестала рассматривать возможность того, что Кенди ее сестра, и это вновь погрузило ее в тину отчаяния. Возможно, это было из-за лихорадки, но в этот момент она чувствовала себя самой несчастной на этой планете. Она скучала по своему другу Роджеру, скучала, потому что его нет рядом, и она не может поплакаться ему в жилетку, как делала каждый раз, когда чувствовала себя одинокой. Ее друг был за тысячу миль от нее и не мог ее утешить, и поэтому с каждой минутой ее сердце сильнее болело. "Луна такая красивая... блестящая и спокойная во мраке ночи... такая робкая и уклончивая... луна. Папе нравилось смотреть на небо. Он говорил, что там, наверху, в бесконечности, все зло неизбежно отступает перед добром... Поэтому ему всегда нравилось называть нас именами звезд. Мама была его полярной звездой, я была его солнцем... а ты, Софи... ты должна была стать его луной. Когда он узнал, что мама беременна, он чуть было не умер от радости. Я признаюсь, что сначала мне не нравилось, что кто-то украдет у меня всеобщее внимание, но, как только папа мне сказал, что у меня будет подруга, с которой я буду играть, я не могла оставаться безразличной к твоему появлению. Не знаю, как он об этом узнал, но он всегда говорил, что ты будешь девочкой. Мама поспорила с ним и сказала, что ты будешь мальчиком, из-за твоих ужасных ударов, но папа никогда в это не верил... он настаивал, что ты будешь девочкой... его луной. Софи... если бы только мама не вела себя так глупо, то, возможно, мы бы выросли вместе и сейчас были бы очень счастливы... возможно, папа был бы еще жив... и еще, возможно, я бы перестала плакать по ночам". - Сегодня красивый вечер, - сказал мужской голос, прерывая мысли девушки. - Мистер Эндри, я не слышала, как Вы вошли... Вы меня напугали, - испугавшись, ответила Вэллари. - Мне жаль... я не хотел... простите, - сказала огорченный Альберт, внезапно останавливаясь и чувствуя себя проходимцем в присутствии такой красивой девушки с огненными волосами. - Вам не за что просить прощение. Это я виновата. Это Ваш дом, и мне следовало попросить у Вас разрешения, прежде чем гулять по нему, - ответила девушка, опуская свой взгляд. - Попросить моего разрешения?.. Нет, Вэллари... тебе не нужно никакого разрешения, чтобы гулять по особняку... это твой дом, - заверил Альберт. - Я сердечно благодарю Вас за гостеприимство, мистер Эндри. Вы правда очень любезны. - Мистер?.. Я думаю, что мы договорились обращаться к друг другу на "ты"... ты помнишь? - спросил Альберт, медленно приближаясь к Вэллари. - Да... я помню... но тогда я не знала, что Вы магнат, глава самой важной семьи в Чикаго и отец девятнадцатилетней девушки, - заявила Вэллари. - Да, я, правда, приемный отец Кенди... я ее опекун... она... - сказал Альберт, но Вэллари прервала его. - Не нужно больше ничего говорить, мистер Эндри, Ваша служанка мне любезно рассказала всю историю мисс Кендис, - заверила девушка, медленно начиная продвигаться в правую сторону террасы. - Да? - спросил удивленный Альберт, исследуя глазами хрупкий силуэт Вэллари, окутанный в тонкий шелковый халат. - Да. Я изумляюсь тому, что Вы взяли на себя заботу о ней. Не все мужчины так благородны, как Вы, есть такие, которые, даже являясь биологическими родителями, убегают от своей ответственности. - Я не понимаю, Вэллари, почему ты это говоришь? - спросил Альберт, почувствовав злость в словах девушки. - Просто так. Не обращайте внимания, это все глупости. Сейчас, если Вы меня извините, то я пойду в свою комнату. Спокойной ночи, мистер Эндри, - сказала девушка, слегка склонясь в знак почтения и начиная продвигаться к выходу из террасы. Альберт, почувствовав неизбежный уход девушки, быстро подошел к ней, чтобы задержать. Он взял ее за руки так сильно, что девушка мгновенно очутилась в его объятии. Вэллари моментально покраснела, почувствовав себя так близко к Альберту, пока он испытывал море восторженных ощущений, почувствовав ее умопомрачительное тело в своих руках. Однако, поняв ее смущение, он быстро отпустил девушку, предоставляя ей свои извинения. - Вэллари, мне жаль... я не хотел... прости меня, - пробормотал Альберт, стараясь контролировать в своем сердце такой частный стук, который захватил его дыхание, но это было невозможно сделать, так как халат Вэллари был полностью раскрыт, открывая его глазам чувственный вырез ее ночной рубашки. - Не стоит просить прощения, мистер Эндри... все произошло случайно, - ответила девушка, быстро завязывая свой халат. - Ты, должно быть, думаешь, что я глупец... невоспитанный болван, - огорченно настаивал Альберт. - Я не могу так думать о человеке, который предложил мне свою бескорыстную помощь и помог мне, как настоящий друг, - уверила его Вэллари. - Тогда... тебя не огорчает моя непочтительная позиция? - спросил Альберт, поднимая свой взгляд и смотря в глубокие сине-фиолетовые глаза девушки. - Конечно же, нет, - улыбнулась она. - Это меня успокаивает. Спасибо, Вэллари, - сказал он. - Спасибо, Вам за то, что Вы так любезны. Я, правда, как-нибудь отблагодарю Вас, за все, что Вы сделали для меня и для Бруно. - Не беспокойся об этом. Мне приятно знать, что мог помочь тебе хоть в чем-то... хотя... - сказал Альберт, с шаловливой улыбкой. - Хотя... - подгоняла его девушка. - Если ты настаиваешь на том, чтобы отблагодарить меня за то, что я сделал для тебя... то... я думаю, знаю, как ты можешь это сделать. - Да?.. И как же? - спросила Вэллари, удивившись тому, что она могла сделать для Альберта. - Ты перестанешь назвать меня "мистер", а будешь звать просто Альберт, как и все мои друзья, - объяснил он с таким милым взглядом, что Вэллари не могла отказать. - Хорошо... Альберт, - пробормотала Вэллари, смягчая каждую букву его имени. После этого они умолкли: она стояла, рассеянно рассматривая мозаику пола, и он, стараясь понять свои чувства, которые переполняли его сердце. Были ли это простые ощущения, вызванные ее физической привлекательностью, или же это были настоящие симптомы влюбленности? В таком положении Альберт и Вэллари стояли, наслаждаясь восхитительным сиянием луны, но неистовый взрыв молнии и ветра прогремели с такой силой, что заставили девушку затрястись от холода. - Тебе холодно? - спросил Альберт, заметив ее дрожь. - Немного. - Это тебя согреет, - сказал Альберт, снимая с себя пиджак и укутывая им Вэллари. - Но, Альберт... тебе незачем это делать, - вздохнула девушка. - Я это делаю, потому что не могу вынести, когда тебе плохо, - пробормотал он, чувствуя, как сердце его вновь начало колотиться. - Правда? - смущенно спросила Вэллари. - Да. Вэллари... возможно, тебе покажется это очень неожиданным, но... мне кажется, что я... эээ... не знаю, стоит ли это говорить... мне кажется, что я... - попытался объяснить Альберт, но его прервал голос вечного надзирателя. - Добрый вечер, Уильям, - заявила мадам Элрой, окидывая Вэллари ледяным взглядом. - Тетушка!.. Я думал, Вы уже спите, - сказал Альберт, быстро отстраняясь от девушки. - Я никогда не ложусь спать раньше восьми часов, и ты, Уильям, прекрасно это знаешь, - сердито ответила мадам Элрой. - Простите меня за мой недостаток общепринятого поведения, но я чувствую себя не очень хорошо и предпочитаю удалиться в свою комнату. С Вашего разрешения, - заявила Вэллари, поняв, что ее присутствие раздражает эту женщину. - Доброй ночи, Вэллари, - сказал Альберт, глядя, как быстро удаляется девушка. - Я не могу поверить в это, Уильям. Твое поведение и впрямь невыносимо. Можно узнать, зачем ты привел в мой дом эту девчонку? - хмурясь, спросила женщина. - Она моя подруга, тетя, - ответил Альберт. - Подруга, с которой ты познакомился вчера на вокзале, и о которой ты абсолютно ничего не знаешь, - заявила мадам Элрой. - Она хороший человек, и мне достаточно только это знать. Кроме того, ей нужна была моя помощь, а у меня не было причин, отказывать ей, - ответил молодой человек. - Твое милосердие, не доведет тебя до добра, Уильям! Неслыханно, чтобы представитель семьи Эндри вел себя так безответственно и превращал свой дом в притон для вульгарного сброда! - возмущенно воскликнула женщина. - Тетя, пожалуйста, у меня сейчас нет никакого настроения беседовать с Вами по этому поводу. Так что спокойной ночи, - раздраженно сказал Альберт, готовясь покинуть террасу, но голос мадам Элрой остановил его. - Я должна тебя предупредить, чтобы ты хорошенько следил за этой женщиной, Уильям. Порядочная леди не выставляет себя напоказ на террасе чужого дома, - заявила мадам Элрой, полностью уверенная в том, что эта женщина просто-напросто хотела совратить ее племянника, чтобы обеспечить себе хорошее будущие. - Вэллари больна, и поэтому она была так одета. Так что, тетя, я попрошу Вас прекратить говорить столько глупостей, - воскликнул он. - Это не глупости, Уильям. Я хочу, чтобы эта девушка завтра же утром покинула особняк Эндри. Я не хочу ее здесь видеть. Я уже достаточно настрадалась с Кенди, и сейчас не намерена выносить еще и присутствие этой падшей женщины! - крикнула тетушка Элрой. - Достаточно, тетя! Я Вас не понимаю. Вэллари - девушка из хорошей семьи, со знатной фамилией, элегантная и состоятельная... какими еще качествами должна обладать женщина, с которой я могу связать свою жизнь? - отчаянно спросил Альберт. - Она может обладать всеми этими качествами, Уильям, но она недостойна тебя, - заявила мадам Элрой, начиная дрожать от своей смелости. - Что Вы говорите? - скептически спросил он. - Я говорю правду. У семьи Парадис плохая история, и поэтому я не хочу иметь никаких связей с этой семьей. Я тебя предупредила, Уильям. Если ты не хочешь, чтобы я сама попросила эту девушку покинуть особняк Эндри, то сделай это сам, до того, как я спущусь на завтрак, - с волнением в голосе утвердила женщина. - Послушайте меня внимательно, тетя. Глава семьи Эндри - я, и я тот, кто управляет семейным делом, поддерживая его на плаву. Я единственный наследник и инвестор, так что, следовательно, только я могу принимать решения относительно тех, кто живет в этом доме. Так что Вэллари Парадис останется в этом доме до тех пор, пока сама не решит уехать... разговор окончен. Спокойной ночи, тетушка Элрой, - рассержено заявил Альберт, и поспешно покинул террасу. - Уильям! - воскликнула женщина, но ее племянник не обратил на нее внимания. В первый раз в своей жизни мадам Элрой поняла, что потеряла контроль над Альбертом. Он всегда защищал Кенди с большим упорством перед всей семьей, но никогда не позволял выплеснуться своему гневу, такому сильному, который он продемонстрировал сейчас. В этот момент мадам Элрой почувствовала, как эта женщина увлекла ее племянника, и единственное, на что она надеялась, это то, чтобы эта девушка не опозорила честь столь важной фамилии семьи. Легенда "Гамлет" относится к эпохе, когда в 1959 году правила великая королева Изабелла. История этого времени выражена в драме Уильяма Шекспира, в пяти актах, поставленная впервые в 1601 году. Этот великолепный английский писатель нашел вдохновение в латинском рассказе историка и церковнослужителя Сакко Драматикуса, в Мускульном движение датчан, в начале XIII века, и дал жизнь выдающемуся персонажу, который превратился в символ романтизма и интеллектуальной нерешительности. Не имеет значения, откуда, взялся этот выдающийся персонаж, но факт остается фактом: терзаемый Гамлет со всем своим символическим содержанием, с трудным характером, глубокой философией, которая проскальзывает в его монологах и страстных встречах, целиком и полностью принадлежит гениальному произведению Шекспира. В своей изумительной работе он оставил для своего потомства фигуру несчастного сына, которого актеры пытаются изобразить вот уже несколько столетий. Трагедия повествует о том, как король Дании был убит своим собственным братом Клавдием, который позже занимает трон и женится на вдове Гертруде. Гамлет, сын убитого короля, знает всю правду о том, что произошло. Он клянется отомстить всем, кто предал его отца, и притворяется сумасшедшим, чтобы раскрыть всех виновных в смерти короля. Терзаемый тысячью сомнений и нерешительностью, он отвергает Офелию и убивает ее отца Полония. В такой ситуации Клавдий находит самый лучший способ избавиться от своего племянника и посылает его в Англию. Гамлет уезжает из Дании, но, вернувшись, он узнает, что Офелия, сойдя с ума от боли, умерла. Он ищет ее брата Лаэрта, чтобы отомстить. Клавдий, как король, предлагает обоим сразиться на дуэли и дает Лаэрту меч с отравленным острием. Гамлет все же умирает, но не раньше, чем он убивает Лаэрта и короля. Его мать, Гертруда, приходит на его могилу и выпивает из отравленного бокала. Эту постановку уже несколько раз ставили на Бродвее, но все равно на каждый новый спектакль публика продолжала приходить, чтобы увидеть актера, который сыграет в этой ужасной истории лучше всех. Роберт Хэтуэй это понимал и знал необыкновенного актера, который сможет эмоционально и естественно дать жизнь Принцу Датскому, и это был Терренс Гранчестер... "Никто лучше Терренса не подходит для этой роли", думал Хэтуэй. И действительно, он не ошибся, так как с начала репетиций понял, что Терри всех приведет в восхищение своей игрой. Этим вечером молодой актер блистал смелостью и изумительным изяществом. Терри появился на сцене, и каждое его слово провоцировало глубокие вздохи зрителей и естественные эмоции. Несомненно, Терри был превосходным атером, и никто во всем театре в этом не сомневался. Однако, Кендис Уайт была той, кто больше всех наслаждался игрой молодого актера. Она сидела в частной ложе, расположенной под крышей театра, где, как сказала Келли, была превосходная видимость и акустика. Ложа была совершенна, обустроенная тремя бархатными креслами, и Кенди чувствовала себя комфортно. Она радовалась тому, что встретила Келли, и что та провела ее в место, которое она сама не смогла бы найти. Блондинка подумала, что раз это место так красиво украшено и сияло элегантностью, то, возможно, она было сделано для исключительно особых гостей, но такой неудобный вход говорил о противоположном, так как надо было иметь соответствующую одежду, чтобы без трудностей добраться сюда. Тем не менее, в этот момент блондинка не хотела разгадывать тайну ложи, так как перед ее глазами было нечто важное, за чем она внимательно следила, то где Терри исполнял главную роль. Начался третий акт, и Терри, одетый в одежды принца Датского, вышел на сцену, чтобы декламировать один из самых трагических и ужасающих монологов пьесы. *Гамлет: Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль Смиряться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивленье И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними? Умереть. Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь Сердечных мук и тысячи лишений, Присущих телу. Это ли не цель Желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, Когда покров земного чувства снят? Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет Несчастьям нашим жизнь на столько лет. А то кто снес бы униженья века, Неправду угнетателей, вельмож Заносчивость, отринутое чувство, Нескорый суд и более всего Насмешки недостойных над достойным, Когда так просто сводит все концы Удар кинжала! Кто бы согласился, Кряхтя, под ношей жизненной плестись, Когда бы неизвестность после смерти, Боязнь страны, откуда ни один Не возвращался, не склоняла воли Мириться лучше со знакомым злом, Чем бегством к незнакомому стремиться! Так всех нас в трусов превращает мысль, И вянет, как цветок, решимость наша В бесплодье умственного тупика, Так погибают замыслы с размахом, В начале обещавшие успех, От долгих отлагательств. Но довольно! Офелия! О радость! Помяни Мои грехи в своих молитвах, нимфа. " Терри, любовь моя... ты чудесен... ты просто необыкновенен. Всем своим сердцем я вновь хотела увидеть тебя на сцене, и сейчас моя мечта исполнилась. Я чувствую гордость, видя, в какого великолепного актера ты превратился. Сколько раз ты декламировал один и тот же отрывок в Шотландии?.. Их невозможно сосчитать. Мне нравилось слушать твой голос, когда ты декламировал персонажей Шекспира, но в особенности Гамлета. Ты так страстно говорил, что я не могла не задрожать, глядя на тебя. Ко мне приходят те образы, когда ты заставил меня прочитать монолог Офелии. Я не думаю, что это у меня хорошо получалось, и я даже чувствовала себя немного огорченной, но ты всегда настаивал, чтобы я помогала тебе, я просто не могла тебе отказать... правда... я никогда не могла отказать просьбам, слетавших с твоих красивых губ. Знаешь, Терри?.. Анни убедила меня придти сюда, чтобы увидеть тебя... да, любовь моя... хотя в это сложно поверить, но всегда робкая Анни была инициатором этой затеи. Она сильно изменилась с того последнего раза, когда ты видел ее, и хотя в некоторых случаях она продолжает показывать свою боязливую сторону, из-за которой ты ее так часто критиковал, сейчас, без сомнения, моя дорогая подруга Анни, превратилась в решительную леди, готовую сражаться за свое счастье и за счастье своих друзей. Я думаю, что Пати также изменилась. Моя подруга, с которой я познакомилась в Лондоне, сейчас в монастыре, готовится стать монахиней... делает ли она это, потому что разочаровалась?.. Нет, я в это не верю. Пати не из таких людей, которые убегают от проблем и стараются избегать реальности, скорее, я думаю, это путь, по которому она решила пойти, чтобы выжить, и поэтому я не осуждаю ее... я ее люблю и во всем поддержу, но должна признаться, что ее решение удивило меня... столько лет спустя, я думаю, что только начинаю познавать душу своих друзей. Все так изменилось... Арчи сейчас стал серьезнее и все время обо всем беспокоится. Он не перестает читать газеты, чтобы быть в курсе экономики и политики страны. Осталось совсем немного до его выпуска из университета, и как только это произойдет, он будет активно участвовать в семейном бизнесе. Они с Анни поженятся через год, и ты не знаешь, как рада этому тетушка Элрой, хотя, если честно, то я думаю, что ее бы намного сильнее порадовало, если бы женился Альберт... Альберт... мой дорогой друг... у него полно дел, Терри, и он отдалился от природы, которую так любит, но несмотря ни на что, я могу сказать, что он в порядке. Иногда я думаю, что он слишком много работает, как будто не нуждается даже в самом минимальном отдыхе. Он всегда первым приезжает в банк семьи Эндри. Его ответственность так высока, что у него нет ни единой свободной минутки, но несмотря на это, в выходные дни он работает добровольцем в маленьком зоопарке на окраине города. Мадам Элрой не понравилось это его занятие, но Альберт все же сумел ее убедить в своем решении... она так счастлива, что позволяет ему делать все, что он хочет, если, конечно же, это не затрагивает имя семьи. А, я как жила?.. Хорошо, Терри... если возможно хорошо жить вдали от тебя. Я продолжаю работать медсестрой в Чикаго, в больнице, которую Альберт основал в честь Стира и Энтони. Я живу одна в маленькой квартире, недалеко от моей работы, хотя из-за просьб Анни, Арчи и того же Альберта, я провожу довольно долгое время в особняке Эндри. Мадам Элрой немного смягчилась по отношению ко мне, иногда она просит меня, чтобы я пришла в ее комнату и немного почитала ей, однако я не могу сказать, что она стала уважать меня. Мне не нравится жить в особняке, все эти правила этики угнетают меня, но должна признать, что я привязалась к этим стенам, прежде всего потому, что они сохранили дух Стира. Но действительно самое худшее в доме Эндри - продолжительное присутствие Элизы и Нила, хотя Нил сильно изменился за последнее время и уже не беспокоит меня, как раньше. Он решил заняться живописью... не смейся, я серьезно! Я тоже сначала не могла в это поверить и думала, что это всего лишь еще один его каприз, но, увидев его картины, я поняла, что он на самом деле увлекся искусством. Если честно, то мне больше нравится видеть его рисующим, а не замышляющим вместе со своей сестрой какую-нибудь пакость. Элиза осталась такой же, но ее злоба меня уже не трогает. В глубине души мне ее жаль, но помочь ей я не могу, и поэтому стараюсь держаться от нее подальше. Как ты видишь, моя жизнь немного изменилась, и даже можно сказать, что я выросла... но только в моей душе никогда не изменить это глубокое чувство... эту глубокая любовь, которую я все еще к тебе чувствую. Да, Терри, я все еще тебя люблю... и так тоскую. Мой мир стал однообразным с тех пор, как магия твоих слов ушла от меня... В колледже я часто желала, чтобы ты раз и навсегда отстал от меня!.. Ну, не ирония ли это?.. Когда ты был со мной, я так хотела убежать от твоего взгляда... а когда я тебя потеряла, то также сильно хотела к тебе вернуться. Я столько всего хочу тебе рассказать... все, что пережила, когда рассталась с тобой! Жизнь трудна, и я всегда это знала, но с тех пор как мы расстались, мне еще было тяжелее. Я часто думала, продолжаю ли я все еще любить тебя... несмотря на время и расстояние... и ты знаешь, каков мой ответ?.. Да... я тебя люблю, Терренс Гранчестер... я всем своим сердцем тебя люблю. Мои губы все еще дрожат, и румянец не сходит с моих щек, когда я вспоминаю, как ты украл мой поцелуй; мое тело требует твоего присутствия так сильно, что меня это пугает. Сегодня, когда я вновь почувствовала тебя так близко, я поняла, что ты все еще властвуешь надо мной; когда ты со мной, мои щеки вспыхивают от твоего единственного взгляда, мое дыхание замирает, когда ты касаешься меня, мой разум затуманивается, когда я думаю, что ты меня все еще любишь, так же, как и я тебя. Это моя реальность, и сейчас, здесь в твоем мире игры, я должна признаться себе в этом. Было бы хорошо, если бы я все это сказала бы тебе лично... но я не могу, Терри... я просто не могу встретиться лицом к лицу с этой правдой, зная, что Сюзанна тоже любит тебя, и ее сердце разбилось бы из-за моей безответственной правды. Каждый раз, когда я вспоминаю, как нам пришлось расстаться, я утешаюсь, повторяя фразу, которую так часто повторяет мисс Пони: Кенди, Бог никогда не ошибается... у него есть причины, чтобы делать это... Но тогда, почему я не могу преодолеть твою потерю?.. Возможно, я такая плохая, что заслуживаю страдать всю жизнь?.. Какой тяжкий грех я совершила, раз Он наказывает меня так?.. Возможно, Бог не хочет, чтобы мы любили друг друга и были вместе?.. Возможно, любовь, которая течет в моих венах и в сердце, запретна?.. Терри... ты не знаешь, как я желаю оказаться в твоих объятиях и никогда больше не расставаться с тобой... но это невозможно... это лишь мечта... и поэтому, я сейчас здесь... я решила очнуться от своих грез, и никогда больше вновь не погружаться в них. Это последний раз, когда я вижу тебя, Терри... это наше последнее прощание. Сейчас я настроена забыть ту любовь, которая сжигает меня внутри, хотя это будет слишком трудно... но я забуду тебя и позволю, чтобы ты был счастлив рядом с Сюзанной". Кенди заплакала, когда эта мысль вновь и вновь пронеслась в ее разуме. Она была так расстроена, что забыла, что Келли сидит рядом с ней и смотрит на нее. - Ты плачешь из-за представления? - спросила Келли, удивленная чувствительностью Кенди. - Да, я очень потрясена игрой Терренса, - ответила девушка, доставая платок из своей сумочки, и осушивая свои щеки. - Я тебя понимаю. Этот Терренс - превосходный актер... жаль, что он такой высокомерный, - заметила девочка, вновь обращая свой взгляд к сцене. - Высокомерный? - смущенно переспросила Кенди. - Все в театре так говорят. Никто не отрицает, что он превосходный актер, но все согласны с тем, что он слишком высокомерен... и я так думаю, - решительно утвердила Келли. - Ты с ним знакома? - спросила Кенди, стараясь понять антипатию Келли к Терри. - Нет... - ответила она, откидываясь на спинку кресла. - Тогда ты не можешь этого знать, - заявила блондинка. - Ты тоже с ним незнакома, и поэтому ты не можешь его защищать, - ответила Келли. - Ты ошибаешься... я знакома с ним, - ответила блондинка печальным тоном. - Правда? - спросила девочка, сомневаясь в словах Кенди. - Да... мы вместе учились в одном и тоже колледже, когда были подростками, и поэтому я могу тебя заверить, что хотя с виду он кажется высокомерным, но на самом деле он человек с великолепной душой, - ответила Кенди, вспоминая Ненастоящий холм Пони, в колледже Святого Павла. - Ты была его подругой в колледже?.. Значит, ты здесь, чтобы вновь увидеть его, да? - спросила Келли, начиная понимать истинную причину слез блондинки. - Скорее, чтобы попрощаться с ним, - ответила Кенди, в глазах которой читалась грусть. - Попрощаться?.. Я не понимаю, - заявила немного смущенная девушка. - Это длинная история, - сказала Кенди, желая, чтобы Келли перестала расспрашивать ее о прошлом. - Кажется, у всех людей на свете, есть длинные истории их жизни, - изрекла девочка, скрещивая руки у себя на груди. - Почему ты так говоришь? - спросила Кенди, немного позабавленная выражением лица Келли. - Мой жених такой же, он обычно говорит о вещах, которые я не понимаю, и вместо того, чтобы объяснить их мне, он всегда отвечает мне одной и той же глупой шуткой: Келли, забудь то, что я тебе сказал, это слишком сложная и длинная история, чтобы маленькая девочка смогла понять ее ", - сквозь зубы процедила она. - Ты хочешь сказать, что он намного старше тебя… Сколько ему лет? - спросила Кенди, ошеломленная таким известием. - Двадцать... в ноябре будет двадцать один, - гордо ответила Келли, о возрасте своего предполагаемого жениха. - Твоему жениху почти 21 год? - удивленно переспросила Кенди. - Да, но на самом деле он не мой жених, он мой лучший друг. Он бы был моим женихом, если бы эта дура все время не преследовала его, - рассержено сказала девочка, указывая на девушку, которая в данный момент находилась на сцене. - Ты говоришь о Карен? - спросила Кенди. - Да... об этой ненавистной Карен Клейс, - утвердила девочка таким тоном, что заставила Кенди улыбнуться. - Значит твой друг - жених Карен, - сказала блондинка, развеселенная беседой. - Она хочет, чтобы так было. Но я не позволю, чтобы это произошло. Возможно, сейчас я слишком маленькая и не могу соперничать с ней в любви, но увидишь, что когда я вырасту, все будет по-другому, - заявила Келли пророческим голосом. - Я в этом не сомневаюсь. Но вот мы говорим друг с другом с таким доверием, а ты даже не сказала мне своего имени, - сказала блондинка, желая узнать имя этой девочки. - Мне зовут Келли Миллер, - быстро ответила девочка. - Келли Миллер? - переспросила Кенди. - Ты слышала мое имя? - спросила Келли, вытягивая свои ноги. - Нет, но слышала о великолепном сыщике с такой же фамилией, - объяснила Кенди. - Ты, наверное, слышала о моем папе. Майкл Миллер был награжден шесть раз... - гордо заявила Келли, но потом, быстро отреагировав, спрыгнула с кресла. - О БОЖЕ! ПАПА! Ты знаешь, который сейчас час? - Нет, но должно быть уже больше семи, - ответила Кенди, не понимая внезапного испуга своей новой подруги. - Мы прямо сейчас должны уйти. Мой отец, наверное, по всему городу разыскивает меня. Пойдем, Кенди. - сказала девочка, стоя уже на пороге ложи. - Но спектакль еще не закончился... мне бы хотелось досмотреть до конца, - умоляюще сказала блондинка, повернувшись на кресле, чтобы видеть Келли. - Тогда оставайся. А я должна прямо сейчас уйти. Если я задержусь еще на минуту, то мой отец вызовет целую гвардию, чтобы найти меня. Ты помнишь дорогу, по которой сможешь вернуться? - спросила девочка. - Конечно, помню, - доверчиво ответила Кенди. - Не потеряйся. Мне было приятно с тобой познакомиться, Кенди. Несмотря на твою безвкусную одежду, я думаю, что ты умная девушка. Пока, - воскликнула Келли, мгновенно исчезая из ложи. - Пока, Келли, - ответила девушка, думая, что если бы у сестры Грей была бы такая ученица, то Кендис Уайт была бы в этом колледже просто святой. Блондинка направила свой взгляд обратно на сцену, где должен был вот-вот начаться четвертый акт, и вскоре произойдет развязка этой истории. Однако с этой развязкой в жизни Кендис Уайт произойдет кое-что... что радикально изменит ее дальнейшую жизнь. "Опьянение - идеальное состояние, чтобы забыться", говорят некоторые мужчины, опустошенные жестокими ударами судьбы, но когда реальность одерживает верх над влиянием алкоголя, тогда проблема чувствуется еще сильнее. Томас Хэтуэй прекрасно знал, что, несмотря на купленные им три бутылки виски, он не забудет свое прошлое и не решит проблемы, однако это не ослабило его намерения напиться. После разгоряченного спора с Бобом молодой сыщик больше часа ездил по улицам Нью-Йорка, чтобы, в конце концов, укрыться в одном из баров с дурной репутацией, в который в первый раз завел его друг пару месяцев назад. Чувства предательства, подавленности и унижения были причиной не только его гнева, но и ссоры с друзьями. Так что в таких обстоятельствах только бутылка виски могла его утешить, однако было странно, что, не пригубив ни единой капли виски, на него все равно обрушился дождь воспоминаний, полностью унося его в небытие. "Никогда в своей жизни я никому не доверял больше, чем Бобу Тейлору. И разве он должен советовать мне, что мне делать со своей жизнью?.. Черт с ним!.. Как будто мне недостаточно перепалок с моим отцом, так я еще должен выносить проповеди своего предполагаемого лучшего друга. Никакой я не капризный ребенок... моя жизнь была совсем не легка... хорошо... возможно, в начале была, потому что я не могу сказать, что мое детство было одиноким или грустным, нет, наоборот, это время было самым лучшим, и от него у меня остались приятные воспоминания. Я был самым избалованным ребенком на земле. Я был единственным сыном, и думаю, поэтому мои родители так любили меня. Однако каждый из них проявлял ее по-разному. Моя мать все дни проводила со мной, заботясь обо мне и читая книжки, она помогала мне с моими домашними заданиями и играла со мной в разные игры, которые приходили мне в голову, превращаясь в моего соучастника и подругу. С отцом все было по-другому. Его почти никогда не было дома, так как работа целиком поглощала его, и поэтому он редко бывал со мной. Но, конечно же, он старался компенсировать мне свое отсутствие подарками, однако то, что его практически никогда не было дома, не могло быть компенсировано множеством сладостей и игрушек. Но, возможно, из-за моего малого возраста, недостаток общения с отцом не сильно волновал меня, так как каждый раз, когда я нуждался в том, чтобы с кем-нибудь поговорить, со мной всегда рядом была мама со своей большой любовью. Так быстро прошли годы: мои отношения с мамой достигли того, что мы даже не нуждались в том, чтобы говорить, что чувствовал или думал другой. С отцом я такого не чувствовал. Я любил и уважал своего отца, но должен был признать, что чувствовал себя с ним так, как будто он был посторонним мне человеком. И возможно, мама чувствовала себя с ним также. Когда я стал подростком, ссоры между моими родителями стали чаще и болезненнее. Он хотел, чтобы я стал актером, а она хотела, чтобы я был счастлив, выбрав свою будущую профессию сам, без отцовского давления. Но поскольку это был Роберт Хэтуэй, он не стал слушать мою мать, и на мой двенадцатый день рождения вместо того, чтобы подарить мне велосипед или новую пару коньков, он подарил мне книгу "Два дворянина в Вероне" и сказал, что начиная со следующего дня, я стану одним из членов компании Стрэтфорд, театральной группы, которую мой отец образовал четыре года назад. Это известие очень удивило меня, но не очень-то и обрадовало. Вся моя жизнь была напрямую связана с искусством, но я никогда не чувствовал необходимости выходить на сцену и декламировать монологи известных персонажей пьес. Я никогда не хотел воплощаться в существо, полностью отличающиеся от меня, перед незнакомыми людьми, которые комментировали мою работу. Я старался поговорить со своим отцом, но он не хотел меня слушать. Мама тоже пыталась поговорить с ним, но это было абсолютно бесполезно, так как Роберт Хэтуэй был настроен, чтобы его сын стал актером и был известен во всех Соединенных Штатах, и ничто и никто не мог препятствовать ему в этом. Первый день в компании Стрэтфорд оказался настоящим ночным кошмаром. Там было пять учителей, которые, казалось, вышли из фильма ужасов, и мои будущие коллеги, которые смотрели на меня с недоверием и страхом из-за простого факта, что я был сыном директора. Во время занятий все стало еще хуже, я почувствовал как преподаватели давили на меня, и кроме того, казалось, что они решили превратить мою жизнь в ад, так как вместо простого "Здравствуй" или "Как дела" они ежедневно мне говорили: "Хорошо, Томас, давай посмотрим, такой же ли ты хороший актер, как и твой отец. Тебе придется много работать и учиться, чтобы не опозорить фамилию Хэтуэй". В таких обстоятельствах угнетения, я ограничился лишь тем, что приходил на каждое занятие, показывая высшую степень повиновения, так как в то время я все еще любил и уважал своего отца и не хотел его расстраивать. Но это не уменьшало того, что мне не нравилось изучать его деятельность. Я все еще помню эти невыносимые уроки классической литературы и других предметов. Однако один-единственный урок был действительно интересным и захватывающим: изменение собственного облика. Во время этого урока я мог перевоплощаться в любую личность и изменять тональность своего голоса, это было действительно очень захватывающе. Но вскоре я понял, что это развлечение было всего один раз в неделю, по два часа каждую среду. Я уверен, в первую неделю, я бы покинул театр, если бы не пара синих глаз, которые начали околдовывать меня своим присутствием. Все мои товарищи в театр, считали меня проходимцем из-за того, что я был сыном директора и самым ценным актером, который украл у них возможность быть признанными в театре, так что взгляды зависти и ненависти без сочувствия смотрели на меня. Но была одна, которая не смотрела на меня так: маленькая белокурая девочка с большими синими глазами подарила мне свою первую искреннюю улыбку. Ее имя было Сюзанна Марлоу. В то время она была еще маленькой, чтобы быть принятой в компанию, но из-за ее настойчивости мой отец принял решение испытать ее, и она, приятно удивив всех, подтвердила свою способность стать великолепной актрисой. Поэтому, несмотря на ее возраст, Сюзанна была выбрана из большого количества претенденток, чтобы учиться актерскому искусству в компании Стрэтфорд. И для меня этот день был самым лучшим днем в моей жизни. С этого момента мы с Сюзанной, как самые маленькие по возрасту , начали работать и учиться вместе, создавая красивую дружбу, которая со временем превратилась в нежную "помолвку", которая для меня значила намного больше, чем для нее. Так как этот постоянный флирт, казалось, развлекал ее и был не больше, чем простая игра во время продолжительных занятий. Но моя любовь к ней была настолько сильна, что каждый день, вставая по утрам, я вспоминал ее образ, и вместе с ним же засыпал по ночам. Я чувствовал, что жизнь была прекрасна, и ничего не могло быть лучше, чем моя любовь к ней... Каким же я был дураком! В течение двух лет я пробыл в театре и, возможно, остался бы там навсегда, если бы не произошло то, что радикально изменило мою жизнь. Ночью 22 ноября 1911 года, в день моего рождения, я узнал, что Сара Эмили Дрейфурс, моя мать, была убита недалеко от театра. Когда я узнал об этом, я просто не мог в это поверить, я клялся, что это была ошибка, и что эта убитая женщина не моя мать, но когда мне пришлось идти на опознание трупа, то я, посмотрев на ее лицо, подтвердил, что это была моя мать. Никто не видел, как произошло это убийство, и поэтому расследование полиции практически остановилось. Мой отец решил не афишировать это в газетах, чтобы престиж его компании не упал. Через несколько месяцев об убийстве мамы все забыли... но не я. Я каждый день приходил в полицейский участок, спрашивая новости об убийце моей мамы, но у полицейских не было никаких улик и никакой информации, и, наверное, это было тогда, когда я определил свое будущие. В моих ушах все еще раздаться слова полицейского: "Сынок, то, что произошло с твоей мамой, ужасно и подло, но мы ничего не можем сделать без официального заявления твоего отца. Он решил оставить дело в архиве, и мы ничего не можем сделать... мне очень жаль. Мне также противно думать, что по этому миру ходит ублюдок, который убил твою мать, но мы ничего не может сделать без официального заявления твоего отца... ты понимаешь, сынок? Ни ты, ни мы ничего не сможем предпринять, если твой отец не изменит своего решения, и я не думаю, что он когда-нибудь его изменит. Не терзайся и помолись за покой ее души... ты ничего не можешь сделать... ты не полицейский, ты актер. Я понимаю, как ты себя чувствуешь, но лучше продолжай играть в театре, а мы будем продолжать ловить преступников.. " Для меня эти слова были как сигналом, чтобы начать новую жизнь. Я не был актером, как сказал тот полицейский, я был одиноким четырнадцатилетним ребенком, который учился игре, чтобы порадовать своего отца... отца, который отвернулся от человека, которого я больше всего любил... моей матери. Я знал, что у меня не было достаточно способностей, чтобы стать хорошим актером, и я был готов без промедления покинуть театр, но Сюзанна вмешалась в мое решение. В других обстоятельствах, если бы другая девушка попросила бы меня остаться, то я бы проигнорировал ее просьбу, но Сюзанна, женщина, которую я любил, попросила меня остаться, и я не мог отказать ей, тем более, когда она была единственной, кто пришел со мной на похороны мамы. В день похорон, мультилауреат всевозможных премий Роберт Хэтуэй не смог придти на кладбище и проводить свою жену в последний путь, так как в этот день у него было важное представление... и он хотел, чтобы оно прошло удачно. В то же время, все, кто дружили с моей мамой и восхищались ею, тоже не пришли, прикрываясь дурацкими оправданиями. Так что Сюзи, священник и я, были единственными, кто провожал маму в загробный мир. Я никогда не мог забыть безразличие своего отца и не забыл поддержку со стороны Сюзанны, когда мне казалось, что мир вокруг меня полностью разрушился. Поэтому я не смог отказать ей и остался в театре... она была так мила со мной, что я ни в чем не мог отказать ей, но все же я не отказался от мысли найти того негодяя, который убил мою мать. Так что, выполняя свою обязанность сына и не разочаровывая Сюзи, я стал жить двойной жизнью: по утрам, как актер, а по ночам, как студент полицейской академии. Из-за безразличия моего отца к кончине моей матери, и из-за того, что он не сохранял даже минимального уважения к трауру, начав любовную связь с какой-то женщиной, я решил не рассказывать ему о своем решении стать полицейским, так как заранее знал, что он не согласится с моим выбором и попытается мне помешать, и поэтому я скрыл то, что начал учиться в полицейской академии, пуская слух о своих бесконечных развлечениях. Вскоре все в театре знали о моей новой форме жизни, и без сочувствия осудили меня и прежде всего это сделала мать Сюзи. Сначала миссис Марлоу была рада, что у ее дочери есть такой ухажер как я, так как я казался ей воспитанным молодым человеком с известной фамилией, состоятельным, и, прежде всего, я мог помочь ее дочери с карьерой. Но, узнав о моих новых привычках, она решила положить конец нашим с Сюзи отношениям, так как такой мятежный парень как я, не мог быть рядом с ее дочерью. Она начала распространять обо мне плохие слухи. Влияние этой женщины было очень сильным, и Сюзи начала избегать меня, не слушая даже моих объяснений, почему я ежедневно по ночам уходил из дома и возвращался лишь на рассвете. Мне было так больно, что она поверила всем этим россказням и начала считать меня преступником, что я, недолго думая, решил покончить с нашими с ней отношениями и окончательно покинуть театр. Как раз в эти дни "Ромео" прибыл в Нью-Йорк и появился в компании Стрэтфорд. Я уже не работал в театре, но продолжал каждую среду приезжать туда, чтобы увидеться и поговорить с Сюзанной. Присутствие Гранчестера мне было полностью безразлично, хотя в этом высокомерном англичанине было что-то, что заставило меня понять, что мы никогда с ним не станем друзьями, хотя я и понятия не имел, что он уже завоевал сердце Сюзанны. От Карен я узнал, что Сюзи влюбилась в этого парня и, возможно, из-за страха и ревности, я стал регулярно приходить в театр, чтобы этот тип не смог отнять ее у меня. Однако, мне достаточно было быть поблизости несколько дней, чтобы успокоиться, так как, похоже, Терренса Сюзанна и вовсе не интересовала, и он относился к ней так, будто ее присутствие раздражало его. Так я подумал, что она со временем оставит свои попытки добиться его и вновь вернется ко мне, но несколько месяцев спустя, я узнал об ужасном несчастном случае, из-за которого она потеряла ногу, спасая его от смерти, и так я понял, что моим предположениям о ее возвращении ко мне никогда не сбыться. За несколько дней до этого происшествия, я приступил к учебе непосредственно в академии, и у меня стало мало свободного времени. Поэтому, несмотря на то, что я быстро узнал о том, что произошло с Сюзи, я не мог часто навещать ее. Поэтому же, мои визиты к ней в больницу были эпизодичными и очень краткими, несмотря на мое желание быть рядом с ней целый день. Это заставило всех думать, что мой интерес к ней исчез, как только я узнал, что она осталась калекой, и еще больше испортило мою и так уже плохую репутацию. По сравнению с "Ромео", который ежедневно приходил к ней и дарил ей подарки, я оказался мерзавцем, который не только не уважал фамилию своего отца, но и чья любовь к Сюзанне основывалась лишь на ее физической привлекательности. Однако все эти разговоры не волновали меня, и я продолжал навещать Сюзанну так часто, как это позволяло мое обучение. Возможно, это злой рок, плохая судьба или, может, видение неопределимого будущего, которое меня ждало, но точно в день премьеры "Ромео и Джульетты", я был настроен попросить руки Сюзанны, чтобы она вышла за меня замуж и рассказать ей, почему я ночами отсутствую дома и так редко навещаю ее... но, к несчастью, было уже слишком поздно. В этот день снег шел так сильно, как никогда раньше. Холод был таким пронизывающим, что пробирал до самых костей, но это не имело для меня значения, так как в моем сердце пылала сладкая надежда на то, что она согласится выйти за меня замуж. Прибыв в больницу, я никого не встретил в приемной, но из-за того, что были рождественские дни, я подумал, что медработники отдали всю свою заботу самым маленьким пациентам в больнице, так что, я сразу начал подниматься к палате Сюзанны с взволнованным сердцем и надеждой. Когда я уже, наконец, достиг порога палаты, я услышал то, что мне никогда бы не приснилось в самом страшном сне. Там были они... вместе, разговаривая о своем будущем: - Сюзанна... мы поженимся... как только тебе станет лучше. - Терри!.. Правда?.. Ты не знаешь, какой ты делаешь меня счастливой! Как только я услышал голос Сюзанны, переполненный счастьем, я понял, что потерял ее навсегда... она уже решила, с кем проведет остаток своей жизни... и это был не я. Любовь, которую я чувствовал к Сюзанне, сейчас стала частью прошлого... прошлого, которого никогда уже не вернуть. Я так сильно любил Сюзанну, что единственное, что я ей желал, было здоровье и счастье... и если для того, чтобы она была действительно счастлива, я должен был освободить дорогу Терренсу... то я это сделал... несмотря на то, что чувствовал ужасную боль в своем сердце. В это мгновение, иллюзии, которые оставались в моем сердце, полностью исчезли. Сейчас меня уже ничего не связывало с прошлой жизнью... две самые важные для меня женщины, которых я любил всем своим сердцем, покинули меня... одну забрала смерть, а другую судьба. Очень расстроенный, я возвратился домой... но вместо того, чтобы найти там покой, я нашел там еще большее разочарование. Там был он, сидевший в столовой за столом, за которым я так часто сидел со своей матерью, с этой несчастной ведьмой. Я не мог сдержать свой гнев, увидев их вместе, и потребовал, чтобы она немедленно покинула этот дом. Тогда, он быстро встал и в первый раз в жизни ударил меня. Потом он сказал, что сыт по горло моим безнравственным поведением, и что если я не хочу видеть его будущую жену в этом доме, то я могу уйти прямо сейчас, с условием больше никогда не возвращаться. В этот момент последняя нить, которая объединяла меня с отцом, порвалась, и, не говоря ни слова, я поднялся в свою комнату, забрал свою одежду и навсегда покинул отчий дом. Этой ночью я прибыл в академию, поняв, что жизнь больше не будет радостной и счастливой, и что того милого радостного и послушного Томми больше нет. Сейчас я живу жизнью мятежного, загадочного и меланхолического парня, который подобно часовому на улицах Нью-Йорка ищет ответ, как успокоить свою душу и продолжать дальше жить... но все же... два года спустя, я так и не нашел убийцу своей матери и не преодолел своей любви к Сюзанне... я стал одиноким.... даже более одиноким, чем в тот зимний вечер... у меня нет работы... нет друзей... нет надежд... у меня ничего нет".
1 2 3 4 5 Категория: Очень старые фанфики \| Добавил: Владанна (04.04.2011)
Просмотров: 806 \| Рейтинг: 5.0/3