Перекресток (гл.8)

Глава 8 ГРЁЗЫ Шквал ветра яростным ударом взметнул складки его килта, и он крепко сжал мускулистые ноги в стремени, обхватив поджарый лошадиный круп. В ту же секунду сильные руки твёрдо направили вожжи, и конь пустился неистовым галопом по открытой обширной равнине, простирающейся впереди. От стремительного бега перехватывало дыхание, но опасную скорость с лихвой перекрывало ощущение свободы, распирающее грудь. Тело вспарывало воздух, и каждая его частичка натянулась струной. Кнут ритмично свистел; щёки раскраснелись; дыхание сбилось, горящие глаза вглядывались в горизонт, восторг хлестал через край, и он упивался им, здесь и сейчас, не думая о завтрашнем дне, вздрагивая от каждого биения сердца, и желая, чтобы этот миг длился целую вечность. Быстрый кентавр, два существа - человек и животное, слившиеся воедино... они составляли великолепную картину, где буйствовали чувственность, мужество и сила. Породистый скакун бил копытами в унисон с ритмом дыхания седока; рельефные, словно высеченные из камня, мускулистые тела покрылись каплями пота от неистовой скачки; улыбка на благородном мужском лице отражалась по-своему изящной недовольной миной на губах рысака... Я живу... Наконец-то, я чувствую, что живу. Свободен. Как чистый лист новой рукописи... Жизнь - слишком прекрасный дар, чтобы его проматывать. Я не имею право поддаваться отчаянью. Я должен быть сильным, должен сражаться за собственное счастье. Должен обрести веру в самом себе. Я знаю, если мечтать всей душой, то грёзы смогут стать явью, и я смогу дотянуться до звёзд... Лучи полуденного солнца ударили прямо в глаза и ослепили всадника. Он остановил коня, пока тот не успел перейти на крупную рысь, и, непрестанно поглаживая опытной рукой каштановую гриву, чтобы успокоить животное, всматривался в горизонт. Перед глазами расстилались сотни гектаров пастбищ. Где-то вдали виднелись засеянные пшеницей поля. Зрелые колосья сияли на солнце, словно королевские сокровища, выставленные на всенародное любование. Альберт вздохнул, наслаждаясь красотой пейзажа. Для него, неприкаянного бродяги, был родным весь шар земной, и все же в глубине души молодой человек понимал, что ни один уголок мира он не полюбит так, как этот кусочек земли Мичигана... Уильям Эндри I был молод, мечтателен и полон идей, которые сподвигли его покинуть родную Шотландию в середине XVIII века в поисках американской мечты. Тем не менее, он никогда не забывал свою родину, крутые и дикие холмы, где родился. Любовь к земле и характерная шотландская гордость - главное наследство, которое он оставил своим потомкам, и Уильям А. Эндри V не был исключением. В его свободолюбии, бунтарстве, нежелании подчиняться общепринятым нормам воплотился непокорный дух его предков... "Как ты думаешь, Годо*, какой он, Заир?" - улыбаясь, спросил всадник, спешиваясь с лихого коня. - "Я много читал об этой земле. Говорят, это страна контрастов, где сухая саванна сочетается с густыми экваториальными лесами, где растут экзотические деревья. Где льют обильные дожди, способные превратить пустыню в райский цветник. Где с наступлением сумерек солнце подёргивается красочной дымкой света, и в тот скоротечный миг, когда золотой ореол исчезает за горизонтом, можно разглядеть, как волшебный зелёный луч из шотландских легенд чуть касается кромок деревьев..." Конь забил копытом, будто отвечая, и Альберт ласково похлопал его по крупу. Вот тогда он понял, что его питомец ещё не готов к длительным пробежкам, и чтобы не утомлять его попусту, решил сделать привал, а затем продолжать путь в соседнюю усадьбу Вестонов. Молодого Эндри пригласили на охоту в честь помолвки старшей дочери Монтгомери и, несмотря на то, что он не собирался следовать правилам хорошего тона, пришлось согласиться, чтобы не обижать своего бывшего опекуна и друга. Взяв Годо под уздцы, Альберт повёл его рядом с собой в поисках раскидистого дерева, в тени которого можно спрятаться от удушливой жары. Он отпустил скакуна пастись в заросли ближайшего кустарника и обсушить бока. На доли секунды, когда их взгляды встретились, он увидел в умных глазах Годо безмолвное доверие. На душе неожиданно потеплело; с тех пор, как умерла его нежно любимая Пона, он впервые испытал такое чувство... На него накатила ностальгия. Альберт зарылся лицом в тёмную конскую гриву и отрешённо вслушивался, как мерно бьётся мощное сердце в груди породистого жеребца. "Ты благородное животное, Годо" - прошептал он. На звук его голоса конь дёрнул ушами, словно понимая каждое слово, и в эту секунду между ними - двумя живыми существами - возникло удивительное единение. Альберт почесал ему шею и незаметно положил ему на язык кусок сахара, за что был вознаграждён довольным ржанием. Жеребцу было только три года, но он оказался весьма крепким, и его неплохо объездил Арчи, который посещал усадьбу под конец года. Альберт наотрез отказался обзаводиться собственной упряжью, и три единственные лошади, которые все четыре года занимали стойла в Лейквуде, принадлежали его племяннику. Закончив баловать коня, молодой человек осмотрел равнину, дабы понять, куда они прискакали. Отточенное умение ориентироваться на местности указало на один старый холм, за которым, если не изменяет память, есть тропка, которая приведёт их прямо к цели. Успокоившись, он присел в тень. Ради такого важного случая Альберт принял решение надеть традиционный шотландский костюм, и сейчас он начинал жалеть, что выбрал его для праздника. Жара была невыносимой. Миссис Парсонс, экономка, постаралась сохранить всю одежду в безупречном состоянии, несмотря на то, что молодой хозяин почти целый год ею не пользовался. Последний раз он служил в ней ежегодную заупокойную мессу, посвящённую безвременно почившему Стиру... Альберт расстегнул жакет и вытащил из килта взмокшую от пота рубашку обсушиться. Удовлетворённо отметил, что благодаря постоянным упражнениям на свежем воздухе он слегка загорел. А ещё сегодня утром во время бритья он заметил, что тоска и смятение на лице сменились спокойствием. У него получается. Он слегка похудел, однако в костюме выглядел статным и элегантным. Альберт вновь застегнул жакет, чтобы не простыть, и праздно развалился на земле, подложив руки под голову. На фоне золотистой кожи, глаза его теперь приобрели особенно глубокий синий цвет. Длинные и темные ресницы придавали им ангельское выражение, слегка оттененное чувственностью его губ, полных и мягких, сложенных в чарующую и соблазнительную полуулыбку. Несмотря на худобу, мускулы за последние дни рельефно округлились, поскольку Альберт уделял пристальное внимание не только документам, но и физической подготовке к путешествию. Верховая езда, плавание, атлетика... Он и раньше неустанно тренировался, и теперь возобновил занятия. Первая поездка по африканскому континенту показала, насколько важна спортивная подготовка для выживания в самых трудных условиях. Во время своей первой поездки в Африку я боялся и шагу ступить без присмотра кого-нибудь из учёной экспедиции, где я жил. Из-за людей, которые от меня зависят, я слишком трясся за свою жизнь. На сей раз всё будет по-другому. Я завершу все дела, и если со мной что-то случится... Ну, если всё-таки что-то случится, из-за моей беспечности никто не пострадает. Альберт перестал себя обманывать и начал бороться со своей страстью. После разговора с Джорджем он вновь поверил, что впереди новые горизонты. Он по-прежнему задумывался о расставании, но эти мысли уже не причиняли боли. Воспоминания о годах любви к Кенди потускнели и таяли, как былые грёзы. Беспокойство за девушку, за её влюблённость в Терри, отступало на задний план. Она уже взрослая, и может сама решать свою судьбу. Если она предпочитает жить прошлым, с этим ничего не поделаешь. Кенди вышла из-под его опеки. Размышления о прошлом навели на мысль, что он не раз вмешивался в её жизнь, без спросу и некстати. Альберт не сомневался, что знает свою подопечную лучше, чем она сама, и может предугадать все её желания, но, в конце концов, начал задаваться вопросом: а пошла его забота на пользу девушке, особенно сейчас? Он должен был оставить её, освободить. Не только ради себя, но и ради неё. Он слишком долго не позволял ей научиться жить своей собственной жизнью, без его вмешательства. Теперь он может исправить свою ошибку. Они оба готовы начать всё с нуля и идти каждый своей дорогой. Хотя он собрался в путешествие, следуя поговорке "с глаз долой - из сердца вон", пришлось признать: единственный выход из непростой ситуации - расстаться. Они дошли до точки, откуда нет возврата. В одну и ту же реку дважды не войти. Притворяться бесполезно. Каждый должен идти к счастью своей дорогой. Альберт уже отдал все необходимые распоряжения касательно суммы, и весьма немалой, вырученной за продажу лейквудского поместья. Хотя он любил и дом, и окрестные леса, слишком много здесь скопилось тягостных воспоминаний, в большинстве своём связанных с Кенди, и его решение по поводу усадьбы было окончательным. Кроме того, если он когда-нибудь захочет вернуться, в его распоряжении оставался непроданный охотничий домик. На мгновение у Альберта снова потеплело на душе: вспомнились восхищенные лица пожилой мисс Пони и очаровательной Сестры Марии, когда он вчера явился к ним с одним известием. Перед отъездом он отдал последнее важное распоряжение: построить новый современный сиротский приют и детскую больницу, оснащённую по последнему слову техники. Кенди, я искренне надеюсь, что в один прекрасный день ты обретёшь счастье. При всём своём желании я не смог залечить шрамы на твоём сердце, но я верю, что сумею зародить в тебе мечту, ради которой стоит жить. Я знаю, проект постройки - наилучшее для тебя лекарство. Он увлечёт тебя, воодушевит. Я убежден: недалёк тот день, когда в твою жизнь войдёт человек, который станет для тебя особенным, с которым тебе захочется поделиться самым сокровенным. И твоя улыбка больше не померкнет... Когда перед мысленным взором предстал образ пока неизвестного возлюбленного, у Альберта, вопреки ожиданиям, сердце не кольнуло ревностью. Он знал, что искренне обрадуется, если Кенди вновь обретёт счастье, пусть даже с другим. Его душа исцелялась. Скоро он будет готов вернуться в Чикаго и встретиться с девушкой без душевных терзаний. Летняя резиденция семьи Вестон славилась радушием и гостеприимством. От главных ворот шла мощеная дорога, а от неё по обеим сторонам цвели многочисленные клумбы и фруктовые деревья, которые жаркими летними вечерами давали приятную тень. Издали виднелся пруд, к которому прилегала широкая веранда, окружённая кустами роз. Время от времени в нём даже купались. А башня в викторианском стиле, торжественно возвышающаяся над долиной, служила великолепной обзорной площадкой. Парадный вход был открыт, и Альберт привычно вошёл в дом, не извещая о своём приходе. Благодаря тому, что Монти не был сторонником формальностей, его праздники и вечеринки разительно отличались чикагского от повсеместного великолепия и официоза. Внутри особняк украсили умеренно, но со вкусом. - А, долгожданный гость! - ещё издали поприветствовал его хозяин дома. Едва заметив молодого человека, он поспешил к нему, чтобы заключить в жаркие объятия. Альберт широко улыбнулся и ответил ему тем же. - Я тоже очень рад вас видеть, - искренне ответил он, - особенно по такому случаю. Когда ваши три дочери выйдут замуж, не знаю, Монти, что вам останется делать. Вам будет очень не хватать роли наставника семейства. - Ничего, мой мальчик, ничего... - пошутил гостеприимный хозяин, взял Альберта под руку и проводил к главному залу. - Не буду отрицать, это и впрямь нелегко - взрастить с любовью и лаской три сокровища для того, чтобы потом их у тебя отобрали. Я уверен, что Мелисса не станет мешкать и последует примеру сестры... У меня ещё остаётся несколько лет до того, как младшенькая Сесилия подрастёт и поймёт, что на свете есть мужчины лучше, чем её отец. Монти пропустил гостя вперёд, и они вошли в ярко освещённую залу, где оживлённо болтали несколько групп гостей. Кое-какие лица были знакомы Альберту, и он мысленно приготовил односложные ответы на взыскательные вопросы, которые обязательно последуют. О его поездке в Африку официально ещё не объявляли, однако он не сомневался, что в определённые круга эта новость просочилась. При всей своей нелюбви к условностям молодому Эндри нельзя было отмахиваться от факта, что он - глава одной из самых влиятельных семей в стране, и успех в делах зависит, по большей части, от грамотно выстроенного общения с людьми. Почти все гости облачились в элегантные удобные наряды по последней британской моде. Шляпы с плюмажами, подбитые тёмным бархатом, умеренно длинные жакеты по колено и узкие облегающие брюки на мужчинах; элегантные береты, украшенные перьями фазана кричащих расцветок, приталенные жакеты, облегающие стан, длинные хлопковые юбки с весёлым рисунком шотландских мотивов - на женщинах. Альберта как раз знакомили с известным судовладельцем из Сан-Франциско, и тут у него на шее повисла гибкая девичья фигурка. - Альберт! Альберт! Вы пришли! Я так рада снова видеть Вас! Молодой человек обнял её за талию и закружил. - Кого я вижу!? Неужели это моя малышка Мелисса! Всё такая же порывистая! Мисс Вестон надулась и отстранилась от него, а тем временем её отец наблюдал за обоими с неприкрытым весельем. - Альберт, я уже не малышка Мелисса, мне восемнадцать лет. Я - женщина, если вам ещё не ясно... Кроме того, вы, помнится, не пришли на празднование моего совершеннолетия. Я весьма разочарована. Альберт подмигнул ей и дотронулся большим пальцем до подбородка девушки, как бы задумавшись. - Хмм... Сейчас, когда ты это говоришь... Пожалуй, да, ты уже не девочка. У тебя в уголках губ появилась парочка очаровательных морщинок. Девушка громко вздохнула и, притворившись рассерженной, отошла от него. - Альберт, вы невозможны. Молодой человек одарил её ослепительной улыбкой, подчеркивающей изящные черты его лица, за которую его не могли не простить. - Папа, ты позволишь мне украсть его у тебя на минуту? - сладко спросила она отца, заранее зная ответ. - Мне бы хотелось взять на себя роль гостеприимной хозяйки для Альберта. Пора ему убедиться, что я перестала быть той маленькой девочкой, какой он упорно продолжает меня считать. Не дожидаясь ответа, девушка взяла Альберта под руку и чуть ли не потащила за собой. Тот еле успел тронуть Монти за плечо и попросить прощения взглядом перед тем, как неугомонная девушка увлекла его в людской водоворот. Желая произвести приятное впечатление тем, что рядом с ней столь важная персона, юная мисс Вестон пустила в ход всё своё очарование и продолжила представлять его гостям. Большинство собравшихся принадлежало различным слоям высшего общества Чикаго. Здесь присутствовало несколько джентльменов преклонного возраста - близкие друзья семьи Вестон, молодые люди - поклонники дочерей гостеприимного хозяина, и стайка девушек, скорее всего, из личного круга знакомств Лауры и Мелиссы. Последняя представляла своего спутника как старого друга её отца, а не как наследника семейства Эндри, и Альберт был ей за это благодарен. Хотя, судя по дюжине брошенных в его сторону случайных взглядов и двусмысленных приглашений от всех присутствующих на вечеринке незамужних женщин, сомневаться не приходилось, что к концу вечера его личность всё-таки раскроется. Джордж был прав. Если он хочет порвать с этой ненавистной ситуацией, должна отыскаться женщина, которая будет рядом с ним до самого конца. Будучи известным миллионером, подобрать подходящую кандидатуру не составляло труда, но вот найти ту, которая влюбится не в богатство, а в человека... Похоже, оставалось только два варианта: либо вступить в брак с женщиной, чей капитал размерами не уступит состоянию Эндри, либо не жениться вообще. Альберт разговаривал с Лаурой Вестон, её женихом и гостями, подошедшими поздравить пару с обручением, и неожиданно его потянули за рукав, дабы привлечь внимание. - Послушай, а зачем ты носишь эту странную юбку? Ты же мальчик! Альберт опустил взгляд и наткнулся на прелестное личико, с которого на него с изумлением взирали огромные зеленые глаза. Альберт сразу узнал Сесилию Вестон. - Мне кажется, официально нас ещё не представили друг другу, миледи, - серьезно ответил он и встал на одно колено, чтобы оказаться на её высоте. - Меня зовут Альберт, но кто эта очаровательная леди, с кем я имею удовольствие разговаривать? Девочка зарделась румянцем, гордясь тем, что взрослый проявил к ней то же почтение и галантность, что и к её старшим сестрам, и просияла. - Я - Сесилия Вестон, и мне восемь лет, - охотно представилась она, и Альберт отвесил ей почтительный поклон по всем правилам этикета. - Вот и я говорю, миледи, всегда приятно познакомиться на празднике с такими дамами, как вы, которые похожи на сказочных фей, - ответил он и послал ей мимолётный воздушный поцелуй. Девочка не смогла сдержать радостного возгласа. Своими словами Альберт только что заслужил в её сердце звание самого любезного, приятного и видного джентльмена на празднике. Не желая отказываться от игры во взрослую даму, она решила сделать его своим кавалером на этот вечер. - Хочешь, я покажу тебе своего жеребёнка? Её зовут Люсиль, и она родилась всего два месяца назад. Папа еще не разрешает мне осёдлывать ее, потому что, он говорит, она еще слишком маленькая и не выдержит меня, - щебетала она, теребя собеседника за рукав. - Сесилия, веди себя прилично,- вмешалась в разговор Лаура. - Не докучай нашим гостям. Тебе не стоило убегать от няни. Она, должно быть, ищет тебя и волнуется. Услышав категоричное замечание сестры, девочка наморщила носик. Обида встала комком в горле, и к глазам подступили слёзы, но Сесилия не хотела, чтобы видели, как она плачет, и выбежала из дома без оглядки. Ненавижу её. Если она выходит замуж, то думает, что она самая важная, и теперь весь мир должен вертеться вокруг неё? Хватит! Надоело. Ненавижу, ненавижу её. Я не делала ничего плохого. Я только спросила Альберта про его юбку... Лаура дура, дура, дура. Не в силах больше сдерживать рыдания, Сесилия спрятала лицо в ладони. Бежав не разбирая дороги, она очутилась где-то в саду. В конце концов, девочка устала и остановилась, чтобы отдышаться. - Ты очень шустрая, для такой малышки... Мужской голос прозвучал так внезапно, что напугал её. Девочка шарахнулась в сторону и чуть не упала. Альберт поймал ее обеими руками. - Я не знаю, зачем ты заставила меня бежать сюда, разве что затем, чтобы показать, как ты будешь учить Люсиль, - улыбнулся он и достал носовой платок. Она взяла платок и вытерла заплаканное запылившееся, и оттого перепачканное личико. - Мы идем? - спросил молодой человек и взял девочку за руку. Сесилия не заставила себя просить дважды и повела его к конюшням. К тому времени к девочке уже вернулось хорошее настроение и говорливость. Пройдя через входные ворота, Сесилия высвободилась и побежала к одному из стойл, жестами подзывая спутника. Когда Альберта оказался внутри загона, первое, что привлекло его внимание - это странный запах навоза, витавший в воздухе. Жеребёнок был действительно красивым, но глаза его подёрнулись желтизной, а на морде запекся белёсый налет. Ничего не подозревающая девочка придвинула к жеребёнку полную корзину ковыля и овса, а тот упорно от неё отворачивался. - Странно! - заметила малышка. - Обычно она всё съедает. Альберт знал, что видимые симптомы не предвещают ничего хорошего, но он боялся напугать девочку. - Не беспокойся, Сесилия. Она просто испугалась, потому что не знает меня. Как ты думаешь, если мы оставим ее здесь в покое и вернёмся немного попозже, может, она станет посмелее? Малышка охотно приняла его объяснения и позволила увести себя обратно в зал, где их ждали остальные гости. Как раз начали подавать подносы с закусками, и девочка принялась увлеченно помогать официанткам. Альберт увидел неподалёку Монти и направился в его сторону. "Эта лошадь очень больна. Нужно немедленно ей помочь", - думал он. - Мистер Эндри! Какой приятный сюрприз! - послышался чей-то голос. Альберт чуть сбавил шаг, даже не разглядев того, кто с ним поздоровался, пробормотал короткое приветствие и продолжил свой путь. Он не мог ни о чём думать, кроме одного: что предпринять, чтобы облегчить страдания животного. Монти не мог не заметить явного беспокойства своего бывшего подопечного, поэтому извинился перед собеседниками и отошёл, чтобы выслушать его. - Я сожалею, что прерываю вас, но, думаю, появилась проблема, которая заслуживает немедленного внимания, - сразу заявил молодой человек. Хозяин дома смотрел на него, не понимая. - Сесилия показала мне своего жеребёнка. Я думаю, нужно вызвать ветеринара. Он в тяжёлом состоянии. - Это невозможно! Лошадь получает наилучший уход. Моя дочь её просто обожает и излишне беспокоится о ней, - возразил Монти. - Уж вы то знаете, что я не стал бы отвлекать вас по пустякам. Если вы хотите, чтобы жеребёнок дожил до утра, прислушайтесь ко мне. А я, тем временем, буду в конюшне и прослежу за его состоянием. И постарайтесь, чтобы ваша дочь туда не приходила, - добавил Альберт, затем развернулся и вышел. До того, как вернуться в конюшню, Альберт задержался и попросил горничную принести полотенца и таз теплой воды. Он подошёл к стойлу и выжидающе остановился у входа. Жеребёнок, испугавшись незнакомца, лихорадочно забился в угол. Его темная шёрстка вымокла от пота, лившего ручьём, а короткая грива свалялась и растрепалась... Молодой человек снял с себя жакет и повесил его на ближайший металлический крюк. Медленно-медленно засучил рукава кремовой рубашки и, оставаясь стоять поодаль, ласково заговорил. - Привет Люсиль... Я Альберт... Я пришёл, чтобы позаботиться о тебе... Тихо, девочка... Я не причиню тебе вреда... - нашёптывал он. Его спокойный голос выманил жеребёнка из угла, однако Люсиль по-прежнему держалась на почтительном расстоянии. По-видимому, у неё были проблемы с дыханием - одышка усилилась. Остекленевшие глаза слипались и невидяще останавливались на окружающих предметах. Сама же она пошатывалась, настойчиво пытаясь удержать равновесие. Альберт ясно понимал: чем раньше приступить к лечению, тем быстрее пациентка поправится. Но, в то же время, он боялся, что резкие шаги спровоцируют ещё большую нервозность у лошади, а учитывая её физическую слабость, могут привести к опасному шоку. И тут в памяти всплыли слова. Те самые, что давно захоронены в её глубинах. Те самые, что он предал забвению, зная, что ему уготована другая, нежеланная судьба. "У тебя есть дар, юный целитель..." Суровый голос с непривычным акцентом прозвучал в голове, как будто слова только что произнесли вслух. Морщинистое лицо, беззубый рот, смуглая кожа и лохмотья. Обнаженный торс, шрамы, худые ноги и тот взгляд... Прежде всего - взгляд. Таких живых, таких жгучих глаз Альберт не видывал за всю свою жизнь. Такие человеческие глаза, полные знания и понимания. "В тебе скрыты необыкновенные способности, которые будут расти, которые ты должен изучать и развивать". Его первое путешествие в Африку в экспедиции зоологов, и его первая потеря: парализованный новорожденный слонёнок, которого он не смог спасти. Смерть. Вина, прежде всего вина. Ему не удалось. Поэтому он оставил врачевание, поэтому записался в армию и уехал из Африки... несмотря на то, что говорил этот человек. Раньше он никогда не вспоминал его слова, почему же они вспомнились сейчас? "Пламя внутри тебя, оно ищет твою суть, окунись в неё с головой, и тогда оно признает в тебе своего вестника... " С тех пор он никогда не вспоминал ни старика, ни его слова. Он по-прежнему изучал животный мир, но исцелять больше не пытался. А если жеребёнок умирает? Старик сказал "целитель". Но Альберту не верилось. Я - специалист, и всё. Тем не менее, тогда, в Чикаго, когда жизнь Кенди была в опасности, он проявил недюжинную храбрость перед львом... "Он противостоит твоим страхам, преодолевает страх, выпускает твою энергию в свободный поток..." Донго, так звали льва. Он искал ответ в его душе и нашел. В тот раз получилось. Но исцелять, исцелять? Пойдёт ли он на риск? Сможет ли пережить неудачу? Готов ли к тому, чтобы принять Смерть? Альберт прикрыл веки и полностью погрузился в себя. Внутри он алчно заглядывал во все уголки, и разыскал запас сил, в которые не верил, но которыми обладал. Он должен быть храбрым. Должен рискнуть... Если бы он смог попробовать снова... Страх побеждает разум. Страх смерти, который безмолвно плещется в душе, переходя в неумолимый вихрь. Разум победит страх… Разум победит... Он увидел пустое, несуществующее скопление форм и цветов, где не было места внешним эмоциям и унынию, куда не проникало ни звуков, ни дуновения... Место, где он не чувствовал ни сомнения, ни тревоги. Единая внутренняя сияющая заводь света и покоя, и в ней он воссоздал два образа: самого себя - горячим и мягким потоком, и молодой Люсиль, которую воспринял как нечто отдалённое и инородное. Он захотел приблизиться к ней и устремился по воображаемому руслу, всё ближе, всё быстрее. Приближаясь, он заметил, как холод и чернота пытаются безжалостно затопить его. Чтобы хаос и пустота не поглотили его, он усилием зачерпнул свет из своего собственного внутреннего мира. Он приблизился к чужаку и, поделившись своим светом, ощутил, как существо преображается и признаёт его. Тогда он что-то зашептал, и его спокойный голос рассеял пелену тьмы. Он почувствовал, как существо позволило ему подойти к своим воспоминаниям; с ним делилась сама природа. Он будто перенёсся на большой широкий луг, где пасся табун лошадей, где кобылы опекали новорождённых жеребят, а мужская часть табуна бодро носилась по окрестностям, готовая немедленно дать отпор любому врагу. Он воспринимал всё так, будто влился в их мирное сообщество, стал частью их инстинктов, страстей и желаний: бессонницы матерей из-за детёнышей, пыла и отваги молодого племенного жеребца... Он знал, что это Люсиль вела его по своей генетической памяти, показывала ему картины, которые придавали смысл её сути, и высвобождала свои мысли, свой нрав. Он проник в её сущность и сейчас был готов помочь... Когда Альберт прошёл мимо, не обратив на неё ни малейшего внимания, Джули МакФерсон глубоко оскорбилась. Вы только подумайте?! Он не имеет права так со мной обращаться. Почему он так неучтиво проигнорировал меня? Ведь у себя на празднике он был ко мне очень внимателен. Он поэтому сделал вид, что не узнал меня сейчас? Может, потому что во время нашего знакомства я вела себя слишком настойчиво? Мелисса Вестон подошла к своей гостье, но, стоило ей заметить, что её так называемая слушательница погружена в собственные мысли и не обращает на неё ни малейшего внимания, забавное замечание, которым она хотела поделиться, угасло на устах. Сначала девушка вскипела от злости, но, поразмыслив более спокойно, пришла к выводу, что не стоит ссориться с жительницей Нью-Йорка. Джули МакФерсон в качестве подруги весьма положительно влияла на престиж в Чикаго, и мисс Вестон не собиралась терять её благосклонность из-за глупости. - Джули, - проворковала она самым сладким голоском, - праздничный наряд, который мы с тобой выбрали для сегодняшнего дня, действительно великолепен. Ты не представляешь, как я счастлива, что ты смогла помочь мне сегодня на семейном празднике. Собеседница, заметив, как её мягко взяли за руку, очнулась от своей задумчивости. - Ой, прости, Мелли, кажется, я на секундочку отвлеклась. Ты мне что-то говорила? Мелисса натянуто улыбнулась. - Вовсе нет, так, пустяки, Джу. Я просто рада, что ты сегодня здесь. Джули приобняла её за плечи. - Радость моя. Уж ты-то знаешь, что я недолго прожила в Чикаго, но так и не смогла завести настоящих друзей. Я очень ценю нашу с тобой дружбу. Юная мисс Вестон поцеловала её в щеку, не переставая сиять милыми улыбками из своего личного репертуара. Как знать, думала она. Джули настолько бесхитростна, просто не верилось. Такая светская и в то же время такая невинная. Бедняжка. Нет, её наверняка поджидают какие-нибудь сюрпризы в Чикаго. - Я совсем недавно видела, как Альберт Эндри выходил из дома. Он не останется на охоту? Джулии всегда спрашивала напрямую. В каждом слове сквозило безразличие, но щеки её окрасились лёгким румянцем, и эта слабость не укрылась от Мелиссы. Так тебе нравится наш дорогой Альберт. Очень интересно. На вид Мелисса оставалась самим воплощением простодушия. Ты не первая, и, боюсь, не последняя. Сколько я его знаю, в него влюблялись многие женщины, но глаза его не видят никого, кроме Кенди. Бедный Альберт! Единственная женщина, которую он любит, и единственная, кто не отвечает ему взаимностью. Это было бы смешно, если б не было так патетично... - Ах, Альберт? - девушка изобразила серьезное беспокойство. - Нет, вряд ли. Он ведь только что прибыл. Джули призадумалась. - Не компрометируем ли мы Альберта Эндри своим обсуждением? - спросила она без тени эмоций в голосе. Лишь её глаза выдавали заинтересованность. Мелиссу позабавило притворство подруги, но она ответила с тем же равнодушием. - Нет, но… - она приблизилась губами к уху собеседницы, словно собиралась раскрыть ей большую тайну, - поговаривают, что он ни с кем не завяжет отношений, если не сможет добиться благосклонности своей драгоценной подопечной, Кендис Эндри. Кендис? Маленькая зеленоглазая девушка, в честь которой Эндри устроили праздник в особняке? Но я видела, как она целовалась в саду с Терренсом Грандчестером, актером... Не понимаю… Красивые темные глаза сияли каким-то необычным светом. Джули запуталась. С одной стороны, она хотела убедить Альберта взять её с собой в путешествие, хотела, чтобы он проглотил свою глупую гордость и шовинизм, потому что была уверена - это разумное предложение, хотя Альберт и отказался; хотелось дать ему пощечину за то, что её совершенно проигнорировали... а с другой стороны, ей хотелось... хотелось... Но девушка была даже не в силах признаться в этом самой себе. Она хотела, чтобы эти благородные синие глаза смотрели на неё, как будто она единственная в целом свете, хотела услышать, как этот глубокий голос с нежностью зовёт её по имени, хотела... Вот фантазёрка! Она что, влюбилась в него? Ведь они едва перемолвились парой слов... Тогда почему её так взволновало то, что он влюблен в Кендис? Почему ей захотелось узнать о нём, рискуя себя скомпрометировать? После того праздника Джули много думала о молодом Эндри. На самом деле, она так и не смогла выкинуть его из головы. Дело, конечно, в поездке в Заир, но... Ещё он озадачил её. Может быть, даже слишком. Если бы она смогла убедить его взять её с собой, позволил ли бы он вмешиваться в свою работу, которая её очень привлекала? Джули не знала, но готова была проверить. Большинство людей считало её дерзкой, беззаботной, склонной к авантюрам. Только на самом деле всё это относилось к маске, за которой она пряталась. В душе она была робкая, застенчивая, особенно во всём, что касалось чувств. Она ненавидела уязвимость и воздвигла вокруг себя оборонительную стену, за которой укрыла свои эмоции и боль, поэтому узнать истинную Джули посчастливилось очень немногим. Вернее сказать, почти никому. Вокруг неё крутилась Мелисса, и Джули попыталась отвести взгляд, понимая, что в нём можно прочесть слишком многое. Она не строила иллюзий, что их с собеседницей может объединять нечто большее, чем взаимный интерес, и на показную привязанность не поддавалась. Джули подозревала: догадайся та, что Альберт Эндри не просто очередной каприз - и с лёгкой руки мисс Вестон её жизнь станет адом. Дабы получить передышку и восстановить равновесие, Джули воспользовалась первым же предлогом, который пришёл ей в голову, и отошла от юной интриганки. Она вернулась в зал и продолжила наблюдать за садом через раскрытую дверь. Кто-то попытался привлечь её внимание пустячной болтовнёй, но девушка говорила мало, а слышала еще меньше. Она вся была как на иголках в ожидании, когда вернётся Альберт. Вблизи неё затеяли разговор Лаура Вестон и её отец, покинувшие своих гостей. Они беседовали негромко, едва ли не шёпотом, однако девушке удалось уловить кое-какие детали. - ... Альберт не вернулся... начало... обед... они начинают. - ... жеребёнок Сесилии... ветеринар. Ты же знаешь, какой он, Альберт. Подробностей и не требовалось. Для Джули всё вдруг предстало в новом свете. Как несправедлива она была, когда осудила его! Он хороший и великодушный человек. У него и в мыслях не было её обижать. Он просто беспокоился о бедном животном. Неожиданно в голове сложились все части головоломки. Если Альберт Эндри занимается заболевшим животным, то у неё появился шанс, чтобы доказать ему, что она может стать для него ценным помощником! Хотя девушка вся натянулось струной, она вышла из зала с самым невозмутимым видом, и, едва завидев на улице горничную, подбежала к ней узнать, где расположены конюшни. - Следуйте за мной, мисс, - ответила ей девушка, - я как раз иду туда. Мистер Эндри поручил мне принести ему ведро с тёплой водой и полотенца. Джули согласилась. Но тут её осенило, и она остановила служанку, пытаясь звучать поубедительнее. - Вообще-то, я помощница мистера Эндри. Он ждёт меня, и мне кажется, нам не обязательно идти обеим. Вы не возражаете, если я отнесу их вместо вас? Вы, наверное, сейчас очень заняты из-за гостей. Пару секунд горничная пребывала в нерешительности. Тем не менее, последнее утверждение собеседницы убедило её. Она согласилась уступить свой груз. Напоследок Джули постаралась успокоить служанку, дала кое-какие указания и, не мешкая, направилась к конюшням. Не стоит и говорить, что Монтгомери Вестон лелеял своих животных. Конюшни отличались безупречной чистотой и весьма неплохо обслуживались. В каждом стойле всегда хватало свежего сена и овса. И прежде всего - свободного места. Сюда вмещались не только десять упряжек, которыми владели Вестоны, но и все экипажи, в которых приехали гости. Джули ненавидела все развлечения, в которых дурно обращались с живыми существами, особенно охоту, которая стала ещё одной отличительной чертой светского общества с тех пор, как в Америку перебрались британские подданные. Мелисса объяснила, что в данном случае настоящей охоты как таковой не будет. Нет ни собак, ни живой добычи. Скорее, это игровое спортивное состязание, которое не причинит вреда никому из животных. Это была основная причина, по которой девушка приняла приглашение. Она не считала себя хорошей охотницей, но горела желанием вновь попытать силы в качестве наездницы. Ведь в Чикаго у неё было мало возможности поездить верхом. В конюшне царила тишина. Животные стояли спокойно, и на её появление отозвались разве что одиночным стуком копыта. Стараясь не шуметь, девушка заглядывала в каждое стойло. Ничто не нарушало спокойной атмосферы, за исключением слабого жалобного стона из бокового прохода. Она незаметно приблизилась и встала перед полуоткрытой дверью, откуда слышался звук. Оставив ведро и полотенца в стороне, под покровом темноты она попыталась вникнуть в происходящее. В стойле воняло рвотой и свежим навозом. Лежанка из сена расползлась по загону неряшливыми кучками. На полу в неестественной позе валялся совсем ещё маленький жеребёнок. Его тело раздирали неистовые спазмы, но взгляд был спокоен. Джули удивилась необычному поведению и понимающим глазам животного - словно оно знало и принимало всю тяжесть своей болезни. Вблизи от жеребёнка неподвижно сидел человек. Уставившийся в пустоту взгляд. Высокий и ясный лоб в капельках пота. Разметавшиеся волосы под одиноким лучиком света, который дотянулся до этого огороженного места, сияли ореолом воздушной короны. Оба существа - человек и животное - составляли удивительную картину; словно исполняли некий обряд, сокровенный, ни на что не похожий, и это действо застигнуло Джули врасплох. Девушка, боясь прервать чарующее зрелище, представшее перед её глазами, не смела дышать. В этот момент синий взгляд остановился на ней. Он по-прежнему принадлежал человеку, который уд
1 2 3 4 5 Категория: Недавние фанфики \| Добавил: Микурочка (11.02.2010)
Просмотров: 512 \| Рейтинг: 0.0/0